И вот, на столе – тарелка ароматных щей и краюха хлеба.
– Мама думала, что я осталась у отца Лавра. Она не знала, что я решила прорываться сквозь буран. Если бы узнала, что я одна, с лопатой. Она бы подняла на ноги весь штат. Вам наши щи нравятся?
– Да, очень.
За окнами мело, мело. За окнами – ветер, мгла. А здесь – свет, тишина. У батареи сохнут его мокрые сапоги, на столе – тарелка горячего супа. И рядом с ним – две прекрасные женщины, мать и дочь. Семья… Совсем он отвык от этого.
– Ваши родители живут с вами, в Нью-Йорке? – спросила Раиса Ароновна – в этой глуши она явно соскучилась по гостям.
– Нет, мои родители живут в Израиле. Так получилось: я здесь, они там.
– Передают, что в Израиле опять неспокойно. Ох-ох, а когда евреям было хорошо? Вы кто по специальности?
– Биржевой брокер. На бирже, знаете, сейчас обвал: скандалы, увольнения, – сказал он и запнулся.
Возникла неловкая пауза.
– Хотите еще супа? Тогда горячего чайку? – Раиса Ароновна, забрав пустую тарелку, вышла.
– Мама, ты справишься cама? – сестра Мария посмотрела вслед матери. Затем пригладила свои волосы под платком. Лицо ее вдруг посерьезнело. – Что-то в мире изменилось. Все опять хотят воевать. И евреи обязательно окажутся в центре кровавых событий. Так было всегда в истории. Так предсказано и в Апокалипсисе.
Михаил внимательно присмотрелся к ней. Еще минуту назад она казалась ему такой простой. Но простота вдруг исчезла, и эта женщина скрылась куда-то, в область, для него неведомую.
– Трудно вам, еврейке, в русском монастыре? – спросил он.
– Нет. Отец Лавр говорит, что православный еврей – дважды избранный Богом.
– Когда-то я читал рассказ, не помню, какого писателя. Там описывалось, как отец – ортодоксальный еврей, оплакивает свою дочь, принявшую христианство. Оплакивает по всем иудейским обрядам: неделю сидит дома, посыпает свою голову пеплом и читает Кадиш – поминальную молитву по умершей. Помню, мне тогда стало жутко – отец как бы хоронит живую дочь только потому, что она стала христианкой!
– Да-да. Это – страшно. Это мировая трагедия – евреи, отвергнувшие Христа! Я сейчас читаю об этом много разной литературы, пытаюсь разобраться и понять, почему же такое случилось. Но, боюсь, что человеческий разум ответ на этот вопрос дать не может.
Раиса Ароновна вошла, тихо поставила на стол стаканы с чаем. Села, слушала дочь.
– А на бытовом уровне, конечно, еврею в православии непросто. Вот, к примеру, у нас есть одна русская прихожанка, живет неподалеку отсюда. Ее сын погиб от наркомании. Она теперь много жертвует на нашу церковь. Но она – антисемитка: недавно стояла к причастию и, указывая на меня, говорила соседке: «Пропусти вперед эту богоизбранную жидовочку». А я по чину должна была причащаться перед ней, потому что я – монахиня, а она – мирянка. А вечером в мою келью постучал отец Лавр, опустился передо мной на колени и попросил прощения. Представляете, старый священник на коленях просил у меня прощения. Говорил, что он – духовник той антисемитки и что он виноват, если она такая.