— Мама! Папа! — жалобно закричав, побежала домой.
— Ее мама в больнице, а папа — ханыга, — сказал Юрка.
Подобострастно я смотрел на братьев. Ждал, когда похвалят.
— Чего вылупился? Иди отсюда!
Обиженно я повернулся и пошел. За спиной вдруг раздался глухой хлопок, что-то обожгло правую руку у локтя. Вскрикнув, я обхватил локоть, медленно отвел руку — на ладони лежала металлическая скобка.
— Иди-иди, жидок, — сказал Юрка, опуская рогатку. Он был доволен удачным выстрелом.
Ком подкатил к горлу. Со всех ног я понесся домой — жаловаться, но, вспомнив о случившемся, свернул к дороге.
Убегу! Навсегда! Куда угодно, где меня никогда не ударят и не обидят, а будут только любить и жалеть. Подбежал к дороге и остановился.
Там куда-то спешили пешеходы, мчались троллейбусы и машины, в небе летел самолет. Никому в этом мире до меня не было дела. Я развернулся. Подошел к свалке, сел на корточки и заплакал.
5
…Наш сад желтел. Там важно переступали вороны, живясь какими-то ошметками. Все реже оставалось открытым окно — мама боялась сквозняков. Зато соком налились яблоки — в этом году уродились они как никогда. Яблоки пахли медом. Иногда по поручению родителей я залезал в сад и набирал полную кастрюлю — на пироги и компот. Самые красивые бабушка подавала к столу, и мы их ели с сочным треском.
Шли разговоры о том, что, может, еще придется и в этом году топить «буржуйку» — закопченную печку в углу. Несколько раз мама и бабушка ездили в нашу новую квартиру. Возвращались в приподнятом настроении. Говорили о каких-то ручках, кранах и занавесках, советовались, куда какую мебель поставят. В комнате потихоньку появлялись заполненные нашими вещами ящики. Готовился к переезду и я — по десять раз в день перепаковывал в ранце тетрадки и книжки. Ждал обещанную коробку для игрушек.
…В тот день дождь шел с утра, а днем прекратился. Я доел гречневую кашу. Почти без разговоров. После «каштанового дела» у бабушки появился сильный аргумент: чуть что — грозится пойти в милицию, и мне тогда не поздоровится. Баба Женя вообще уверена, что у меня теперь один путь — в детскую колонию.
— Играй только возле дома, — напомнила мама, когда я открыл дверь. — Ой, к кому это?
Свернув с дороги, во двор въехала милицейская машина. На капоте синела «мигалка». Урча, машина катила к нашему дому. Сердце мое упало в пятки. За мной! Жалобно я посмотрел на маму, на бабушку. Может, не отдадут, я ведь у них один…
Но машина, не останавливаясь, проехала мимо и свернула вглубь двора. Вскоре и мы пошли туда.
Машина стояла возле дома Аллочки. За рулем молодой водитель в милицейской форме аккуратно сдувал пылинки со своей новой фуражки. У закрытых дверей стояли соседи.