Ковалевский еще раз просмотрел список, принесенный секретаршей, переспросил:
— Генерал по личному делу?
— Да.
— О прописке?
— Да.
— Пусть зайдет к Коротченко. Попросите Кухту.
Вошел грузный начальник Главминскстроя. Вытирая платком круглую бритую голову, сел не в кресло, что стояло возле стола, а на правах частого посетителя сбоку, у стены.
— Опять что-нибудь не клеится с микрорайоном? — спросил Ковалевский, настраиваясь на полушутливый тон, какого обычно придерживался с ним.
— Нет, хуже,— хлопнул себя по коленям Кухта.— Думаю просить, чтоб разрешили навербовать тысячи две рабочих на периферии. Снова невыкрутка.
— А в городе? Не устраивает?
— Места у нас в общежитиях найдутся. А домашние хозяйки мне не ко двору.
Гул отшумевших вступительных экзаменов, понятно, докатывался до кабинета Ковалевского, и прежде всего, когда приобретал драматический характер. Звонили по телефону, просились на прием и родители и сами абитуриенты-неудачники. Представители горкома в приемных комиссиях докладывали о курьезах и эксцессах. За советами обращались ректоры и работники милиции. И за каждым их сообщением, просьбой, жалобой маячили молодые судьбы. Ковалевский за последнее время настолько сжился с этим, что слова Кухты показались ему просто странными.
— Ты что, с неба свалился и про десятиклассников не слышал? — удивился он.
— Ну, эти не дюже кинутся на стройку. Им крышу над головой и белые халаты подай.
Усмешку, которая еще держалась на лице Ковалевского, согнало./p>
— Вот здесь уже перебор. Стоп! Я, кроме всего, просматривал сводочки ваши. За один квартал отсеялось тысяча семьсот человек. И причина, браток, тоже одна — скверно обеспечивали и не лучше заботились.
Не желая соглашаться, но и не найдя, что возразить, Кухта отвел взгляд в окно, но от Ковалевского так больше ничего и не услышал.
— Добро. Значит, возбраняется,— с тяжелым сердцем произнес он.— Растолковал. Хотя, по правде говоря, я против, чтобы на заводы и стройки попадали случайные люди. Палка о двух концах. И не полагай, что у нас с другими вопросами тишь да гладь. Послушай, что прокурор сейчас запоет.
Ковалевскому понравились насмешливые ноты, обычные для этого грузного прямого человека, и он опять повеселел.
— А что?
— Наш экскаваторщик подъехал давеча и тряхнул его халупу для острастки. С потолка, конечно, посыпалооь, и, конечно, сотрудники отказываются принимать посетителей. А какая прокуратура без тех, кто жалуется или оправдывается?
— У железнодорожников новый дом вошел в строй. Я договорился с управлением дают малую толику. Передай: пусть не паникует…