Улыбаясь, Юрий вошел в аудиторию и поспешно положил тетради в столик. Это удалось ему сделать незаметно, и он вконец повеселел.
Аудитория была полна золотистой пыли. Прыгая через столики, гонялись друг за другом двое ребят. Женя Жук, единственная в группе девушка, с мелом в руке что-то объясняла Васину возле доски. Ватага студентов с Севкой Катиным в центре громко хохотала в дальнем углу. Жаркевич сидел на своем месте и, закрыв ладонями уши, с отчаянной решимостью читал учебник. Тимох, наверное, был в коридоре.
«Неужели не знают еще?» — с веселым пренебрежением подумал Юрий, заставляя себя воодушевиться,
В группе чуть ли не с первого дня установились свои товарищеские связи, выявились симпатии. Миловидной, подстриженной под мальчика Жене Жук выпало сидеть за одним столиком с Васиным — рослым, сдержанным парнем, недавно демобилизовавшимся из армии и зачисленным в институт вне конкурса. Васин носил военную форму, волосы у него еще не отросли, и это придавало ему собранный, подтянутый вид. Рядом с ним миниатюрная Женя казалась еще меньше. Над этим навязчиво шутили. Но они подружились, и дружба их сразу приобрела устойчивый характер.
Севка объединил вокруг себя наиболее экспансивных, жаждавших неизведанного, компаний и приключений. Юноша с фантазией, он прельщал ребят выдумками, заманчивыми предложениями, хотя не шибко ценил дружбу с каждым в отдельности. И интересно: последнее обстоятельство больше всего привлекало к нему Юрия и других ребят, делало его верховодом.
Тимох дружил со всеми, отдавая преимущество разве только Васину да Жаркевичу — рабочему как и он. После неприятного объяснения на даче, после стычки из-за кино что-то пошатнулось в его отношениях с Юрием, хотя Тимох по-давешнему не порывал с ним и поддерживал его. И кто знает, может быть, прежде всего потому, что, будучи строителем, нутром уважал Юриного отца — главного архитектора города. Да и хлебнув подростком за войну горя, он не мог не принимать участия в чужих неудачах и бедах. Они напоминали ему свои. А Юрий, несмотря ни на что, казался Тимоху невезучим горемыкой, которого легко обидеть… Отдельно держался только медалист Стрижев — тихий, хилый, в пенсне, что как бы отгораживало его от окружающих.
Юрий оглядел аудиторию и, не имея сил оставаться одному, посчитал за лучшее примкнуть к Севкиной ватаге.
— Что такое автостроитель? — паясничал Севка, зачесывая назад пятерней волосы, которые начал отпускать.— Кто знает? Выдавай на-гора! — И, подождав, ответил сам: — Это бранное слово для всех остальных факультетов. Так?