Лина, глядя на него, тоже улыбнулась, кивнула и пошла на кухню. У нее появилось стойкое ощущение, что она только что обрела друга. Своего единственного друга здесь.
* * *
С приходом настоящей весны дни стали длиннее, но, как ни странно, потекли быстрее. Так же, как и воды в любимой Лининой горной речушки. Там на берегах уже совсем не осталось снега. Вода перестала быть прозрачной и бурным грязным потоком неслась вниз по склонам, унося с собой мусор, камни, зиму.
Лина, как и все в таверне, с нетерпением ждала новых путников. Но если другие спрашивали приезжих о новостях из больших городов, то Лина спрашивала о дороге. Урма ругалась на нее, запрещала приставать к дорогим гостям.
Когда кухарка увидела, что Лина теперь сама может и очаг разжечь, и кухню быстро прибрать, то переложила на Лину почти всю тяжелую работу. Урма старалась не выпускать ее с кухни, покрикивала, что работы много, а чужемирка тут прохлаждается. Гости, видя отношение хозяев таверны, посматривали на Лину кто с жалостью, кто с брезгливостью и в беседы с ней не вступали.
Лина же с тоской смотрела вслед уезжающим всадникам. Наверное, еще рано — скрепя сердце думала Лина. Наверное, это только тут все подсохло. Здесь же, вроде как, горы. В низинах, должно быть, еще не проехать.
То утро мало чем отличалось от других: так же, как и всегда, спавшая на кухне чужемирка еще затемно растопила очаг, обжарила заранее бекон и лук, замесила тесто на оладьи.
В этих местах такого блюда не знали. Пекли жесткие тонкие хлебцы, иногда сладкие, но чаще соленые и пресные. Урма сильно удивилась, когда Лина предложила попросту положить в тесто меньше муки. Она взяла скисшее молоко, которое в этом мире использовали только для мягкого сыра, добавила туда опару, патоку, масло, немного муки… Получилось очень похоже на обычные оладьи. Кухарка сперва принялась орать, как потерпевшая. Куда масло расходуешь? Что я теперь с этого сделаю? То хоть сыр бы был, а теперь? Так бы и кричала, если бы не привлеченный запахом жареных плюшек Вольг. Тот, пока Урма разбиралась с Линой, съел всю сковороду, и, не сильно вдаваясь в причины скандала на кухне, потребовал себе еще.
Урма замолчала, попробовала сама. Скривилась, конечно же. Но разрешила приготовить еще партию. Глаз с Лины не спускала, пока та пекла. Кухарка и сама попыталась, отослав Лину в птичник. Но первый блин, то есть, оладья, как водится, комом. У Урмы так и не получилось ни замесить теста, ни пожарить, а обратиться к Лине за советом кухарка посчитала ниже своего достоинства. Сделала вид, что она такими глупостями, как бракованный хлеб, не занимается. Так и осталось это фирменным блюдом чужемирки. Лина замешивала их и с зажаркой, и со сладкой ягодой. Сладкие плюшки, как их стали звать местные, поданные с молоком или взваром — пряным напитком из трав, который тут был очень популярен в холодное время года, вскоре стали любимым завтраком у всех посетителей «Сытого вепря».