— Переоденься в дорожную одежду, — Лина перед обедом успела натянуть свое старое платье. Ей казалось кощунством носить сейчас обновки. — Я сейчас приведу твою лошадь, потренируешься немного.
— Потренируюсь?! Я?!
— Мне тренироваться не надо. Значит, ты.
Он был абсолютно уверен в себе. Вообще непробиваемый.
— Слушай, ты, наверное, не знаешь, но я пыталась садиться верхом. Это плохо закончилось.
— Я слышал эту историю, — он не стал ей рассказывать про то, как мужики на кнестовом дворе долго и смачно обсуждали подробности ее попытки. Конечно, ей дали самого дурного коня. Кто ж хорошую лошадь из конюшни почти на месяц уведет.
— Ну, если слышал, то должен понимать!
— Они не учили тебя. Я научу.
Лина смотрела на него. Губы ее дрожали от волнения. С них были готовы сорваться сотни возражений и тысячи возмущенных восклицаний. Но в глубине души Лина понимала, что выхода у нее нет.
— Ты хорошая ученица, — Ледяной понял все, что она не сказала. — У тебя все получится.
Лина глубоко вздохнула и кивнула. Он шагнул к ней. Стал почти вплотную, как тогда на берегу, и опять коснулся ее щеки.
— У тебя получится.
Ну тут уж Лина не могла не поверить! Он научит.
Остаток дня они провели с лошадьми. Ледяной купил ей ладненькую пегую кобылку.
— А как ее зовут? — Лина попробовала погладить ей шею.
— Кого?
— Ну, лошадь. Мою.
— Я не знаю. Назови сама, — наемнику было все равно.
— Я?
— Ну она ж твоя!
— А как назвать?
— Как хочешь. Заря, Птель… — Ледяной неопределенно повел плечами, перебирая обычные клички деревенских кляч.
— А как зовут твоего?
— Гелть, — он уважительно и почти любовно погладил изабеллового красавца по носу.
Лина с сомнением посмотрела на свою лошадку. Птелью здесь звали полевую пташку вроде ласточки. А ее простушечка… Ладненькая, миленькая, белая в коричневых пятнах. Будто рябая.
— Какая ты Птель? — тихо проговорила она. — Ты у меня скорее курочка Ряба. Рябушка, — протянула, поглаживая покорную лошадку по мягкому носу.
* * *
Ряба стойко терпела болтающуюся в седле чужемирку. Лина никак не могла поймать ритм рыси. Качалась в седле, как куль муки, чуть не падала, злилась, визжала от страха, ругалась, плакала и клялась вообще больше не подходить к животным.
Ледяной смотрел на незадачливую всадницу спокойным взглядом.
— Ты справишься.
— Нет, не справлюсь, я не смогу.
— Сможешь, — тон не подразумевал возражений.
— Почему ты так уверен?
— Потому что обратно только в таверну.
Лина замолчала, выпрямилась, глубоко вздохнула.
— Показывай еще раз, — Ледяной улыбнулся и кивнул.
Ни на второй, ни на третий, ни на двадцать пятый раз ничего не вышло. Лошадь, измученная неумелой рысью, шумно фыркнула и пошла иноходью. Лина наконец-то перестала падать и издала победоносный крик. Ледяной запустил руки в волосы и тихо рассмеялся. Отчасти с облегчением. Из этих двоих быстрее научилось новому именно животное. Ну что ж, иноходь так иноходь. Как-нибудь доедем.