У молодых людей возникло ощущение давнего знакомства. В обществе друг – друга здесь в кафе им было интересно, комфортно, по – особенному волнительно, а говоря одним словом – хорошо! Они не заметили даже момента, когда перешли на «ты». Вполне естественным проявлением взаимного расположения стали благосклонно принимаемые Викторией поцелуи её руки в знак благодарности за каждый танец. Многообещающей для Муромского стала податливость Вики с какой она отзывалась на его желание мягким надавливанием на талию привлечь во время танца партнёршу к себе настолько близко, что она, несомненно, не могла тактильно не чувствовать его сексуальное возбуждение. До закрытия кафе оставалась ещё масса времени, поэтому неожиданно для него вдруг прозвучали её слова о том, что, к сожалению, ей надо возвращаться домой.
– Хочу сказать тебе, Род, большое спасибо за чудесный вечер. Честно говоря, давно уже в моей жизни не было ничего подобного, но мне действительно пора…
– Может быть, ещё немного потанцуем.
– Нет, нет! Всё! Больше не нужно.
– Ну, хорошо, как скажешь. – Родослав, взмахнув рукой, позвал официанта, расплатился.
– Что ж, Вика, тебе тоже огромное спасибо. Я на долго запомню этот вечер в «Радуге» и тебя в этом милом платье. Пойдём. – Он галантно помог ей подняться из-за столика; она взяла его под ручку; и, входившие в кафе всего лишь знакомыми, они выходили из него уже близкими людьми.
– Давай немного пройдёмся, а потом я отвезу тебя на такси. Не возражаешь?
– Не возражаю.
Пешая прогулка действительно оказалась не продолжительной. Вскоре Род заметил зелёный глазок стоящего у тротуара свободного такси. Молодые люди сели на заднее сиденье, и, услышав адрес, водитель плавно тронул авто, быстро набирая скорость. Здесь в салоне такси произошло нечто важное этапное означавшее переход их отношений в фазу не просто близких, а уже интимных – они впервые поцеловались. Поцелуй был горячим, сумасшедше страстным, но не очень продолжительным. Вика Гессер вдруг отстранилась и, встретившись взглядами в зеркале заднего вида с водителем, смущенно проронила «Извините.»
– Ничего – ответил таксист – наше дело – таксисткое! Мы ко всякому привычные. И не такое у меня на заднем сиденье происходило по взаимности пассажиров – куда деваться!
От этих слов таксиста щеки у Виктории запунцовили, а у Муромского они вызвали новый прилив желания. Он снова потянулся к её лицу, но она остановила его порыв, прикрыв его губы своими нежными пальчиками.
– Не надо, пожалуйста, прошу тебя успокойся! – шептала она ему.
– Вика, ты просишь невозможного от меня. Быть холоднокровным рядом с тобой выше моих сил, но я могу оставить тебя, пока, в покое при одном условии.