– Вот, веду на речку.
Он заглянул в тетрадь, которая была разделена у него на две графы: “можно” и “нельзя”.
– Это можно, ― улыбнулся он.
Мы вышли на волю и неспешно пошли к реке. Я смотрел на часы. Прошло десять минут. Проходная скрылась за поворотом.
– Быстро, переобувайтесь, ― скомандовал я, а сам побежал к берегу. Там, среди ив, в траве я отыскал коробку с резиновой лодкой. “Вот она ― моя премия”, ― подумал я, вспомнив, как тащил ее сюда позавчера, не предполагая, что она сгодится уже теперь. Я развернул лодку, присоединил шланг к ниппелю и запустил насос.
– Скорее, скорее, ― повторял я, ― давай, лодочка.
Подошли девочки.
– Ого, лодка, ― сказала Дашенька, ― умно!
– Переодевайтесь. ― Я кинул им пакет. Десять минут прошло. Сейчас пьяные любовники пошли к спальне. Девочки остались в нижних юбках и теннисных туфлях, а сверху надели мои футболки. Мелькнули драгоценные груди.
– Как в Кемерово, на вокзале, ― засмеялась Дианочка, оглядев себя. Футболка была ей слишком велика. Но в целом они выглядели так же, как обычные одиннадцатиклассницы в моей школе.
– Высадимся где-нибудь, купим вам нормальную одежду.
Лодка надулась, став полноправным участником бегства. Я покидал их одежду на дно, схватил коротенькие весла. Грести я очень плохо, но умел. Девочки расселись, я оттолкнул лодку и, шлепая по воде, догнал ее и забрался внутрь. Я смотрел на берег, но никого не было. Так никто и не показался. И мать не купала младенца; а может, он вырос: события в последнее время неслись так стремительно. Я махал веслами. Девочки визжали. Только через пять минут я понял, что визжат они от восторга. Я вставил весла в уключины. Оглядел экипаж. И улыбнулся.
– Куда мы сейчас? ― спросила Катенька.
– Буду грести, сколько смогу, потом вылезем на берег, надо поесть, переночевать. А потом найти магазин с одеждой. Пока больше ничего не знаю.
– А ты купишь нам бритвы? ― спросила Дашенька. ― Очень хочется привести себя в порядок.
Я немного расстроился: я любил их беспорядки.
– Куплю, ― ответил я.
Девочки мои очень обрадовались. Впервые за много месяцев они по-настоящему гуляли и им не нужно было возвращаться назад. Даже возможная погоня их веселила.
– Сейчас узнают, что нас нет, жирный Фердинанд скажет: “Ви есть их упустили, а я уже настроил прибор! Как быть jetzt? Oh, mein unglücklich Phallus!3” ― показала Катенька.
Дианочка и Дашенька засмеялись. Через мгновение они уже пели песню, посвященную мне. Я греб, поэтому не сильно запомнил слова. Там было что-то про Сибирь, из которой они явились. Про Одинцово, из которого явился я. Через каждые две строчки они хором кричали: “О, наш спаситель, спаситель наш!” Так мы плыли полтора часа, пока я вконец не обессилел. Мы причалили. Вылезли на берег, я вытащил лодку. Вдалеке жила деревня. Я сказал девочкам не разбредаться, а сам пошел добыть еды. Мне попалась старуха, тащившая ведро воды. Я вспомнил, что у Ставнина везде рассованы помощники, и понадеялся, что это не один из них. Я спросил ее, куда попал.