– Узнай там все, Вася, – сказал председатель, – вытряси из старухи.
– Постараюсь.
Через пять минут, когда Кириллыч отошел уже от Оградовки метров на пятьсот, он оглянулся. Земляки разошлись, и казалось, будто и не собирались, чтобы его проводить.
–0000-
До первого ночлега Кириллычу нужно было прошагать около тридцати километров. Он закинул на плечи рюкзак с провизией и сменой белья и ускорил шаг, надеясь одолеть большую половину еще до полудня, а потом устроить хороший привал, с обедом и куревом. Он редко уходил из Оградовки так далеко, как собирался сейчас, и ему было немного тоскливо. Что-то сладостно и мучительно скулило в груди. Он представлял, что делают без него в Оградовке, как стоит без него кровать дома, как гуляет по двору кот. Корову Жанну он еще вчера отвел фельдшеру Степанову.
Но хотя ему было грустно, по мере удаления от родной деревни, ему становилось все свободнее. Впереди ждало какое-никакое путешествие, день стоял теплый, в полях было полно васильков, пустельга высматривала полевку, слева блестела река, вдали виднелся перелесок, соединенный с расстоянием крохотный синий грузовичок ехал к Альбомовке, внизу, если наклонить голову, шли его ноги и Кириллыч неожиданно весело запел:
Здесь будет наша вечеринка,
У Леди – новая пластинка.
В моем мартини тает льдинка,
А все, что было, только
А все, что было, только
Дримка4
И поля, зеленеющие поля вокруг.
Кириллыч прошел поле, куда в детстве он с друзьями бегал за кукурузой. Зеленые стволы с листьями были выше них раза в три. Они рвали спелые початки и варили тут, прямо в поле. Кузнецов, сын столяра, в такие походы всегда брал чугунок, а Столяров, сын кузнеца, отдуваясь тащил ведро воды. Они разводили костер, бросали молочно-желтые початки в чугунок, заливали водой, накрывали листьями и терпеливо ждали полтора часа. Чтобы скоротать время, они играли в игру “А у Сталина дела”, придумывая вождю несуществующие занятия. Кто придумывал самое неправдоподобное – побеждал и получал право первым достать початок из кипятка. Кириллыч хорошо помнил тот раз, когда Сталин, по его воле, изобрел специальный пляж, где все, даже он сам, ходят голые. Тогда, в сорок седьмом, первая кукуруза была его. Столяров в восхищении вывернул карман, где у него всегда хранилась соль, посолил початок и бережно, с уважением к фантазии победителя, передал Кириллычу, а Кириллыч укусил и сказал: “Во!”
В таких отрочески-кукурузных воспоминаниях Кириллыч прошагал почти до полудня. Он остановился у колодца на входе в деревню. Судя по карте, то была Заборовка, деревня-посестрим его Оградовки. Кириллыч решил не входить в деревню, а просто пообедать на скамеечке у колодца. Он достал ведро воды и поставил в него одну из двух бутылок пива, которые у него были с собой. Затем занялся яйцами вкрутую, хлебом и курицей. Острым ножом он отделил ножку с бедром, а рукояткой ножа легонько ударил по яйцу и очистил его. Дома на этот звук всегда прибегал кот, но сегодня Кириллыч обедал один. Он достал еще хлеб и помидор, который вымыл в ведре. Тем временем пиво немного охладилось. Той же рукояткой того же ножа Кириллыч открыл бутылку: для этого на рукоятке было специальное отделение. И отпил…