Старуха жестом показала Кириллычу, чтобы он ел. Кириллыч оглядел стол: какие-то салаты с сухарями, зеленые ягоды, булки, начиненные котлетами, обжаренные шарики непонятно чего и все в этом духе. С трудом Кириллыч обнаружил картошку, спрятанную под укропом, и поужинал ею. Пока он ел, он лишь однажды взглянул на старуху, она улыбнулась ему. “Может, я правильно выбрал картошку?” – подумал он. Остальные ели с аппетитом и все подряд. Лилась из кувшинов газировка, блистало в бокалах белое вино.
После внесли чай. Кириллыч увидел творожные кольца. Еще появились конфеты, но он ограничился чаем, лишь смело добавив в него немного молока. Для всех, кроме него, ужин прошел весело. Приближенные женщины толкались локтями, смеялись, таскали друг у друга еду, сладости. Кириллыч не видел этого, но пару раз они даже вытащили у старухи из тарелки какие-то кусочки и тут же съели их, хихикая. Женщины были в общем приятные, не старые. Но, когда одна из них потянулась вилкой в тарелку Кириллыча, он с таким ужасом посмотрел на нее, что она отдернула руку.
Наконец, тягостный для Кириллыча и обыкновенный для остальных, ужин закончился. Старуха поставила чашку на блюдце, вытерла губы салфеткой и встала. Женщины примолкли. Старуха подняла руку, и слуга открыл дверь, ведущую из столовой в другую комнату. Туда уже был приглашен и Пчелинский. Они втроем вошли, и слуга закрыл дверь.
Комната была совершенно пуста, если не считать стола и трех стульев. На столе лежала какая-то кукла. Старуха взяла ее и показала Кириллычу. Это был маленький он! Старуха быстро погладила куклу в районе паха. Кириллыч мгновенно и очевидно возбудился. Пчелинский и старуха засмеялись. Кириллыч не понимал, что делать. А старуха погладила куклу сзади. Кириллычу стало и стыдно, и приятно одновременно. Пчелинский согнулся пополам. Старуха гладила без разбору, по всей кукле. Кириллыч извивался от удовольствия и негодования: у него щекотало в подмышках, лились слезы и в конце концов он не выдержал и выхватил куклу из рук старухи.
– Хватит, – крикнул он.
Пчельницкий и старуха замолчали. Они выглядели сейчас как дети унылого отца, который в разгар веселья вломился со своими флотскими фотографиями. Разочарованно переглянулись и сели. Кириллыч сел без приглашения. Даже Пчельницкий, которого не допустили к столу, сидел бодрее. Кириллыч подумал, что старуха обозлится и распределит его куда-нибудь в Плавск или Топки, даже если он недурно себя проявит. Она нехотя взяла у Пчельницкого листок, что только закрепило его в этих периферийных мыслях.