В этот день была намечена встреча с Тоней Коноплевой. Отмечая очередную пометку в миграционной карточке, она одновременно осыпала меня вопросами. Беседуя с подругой, я неоднозначно извинилась, что в этот раз, никаких посиделок не будет, поскольку чувствовала себя не лучшим образом. К тому же, и у нашего общего знакомого Оразбека было полно своих забот, и ему, конечно, не до меня. Тоня рассказывала, что у него проблемы с работой и со здоровьем. Не испытывая особых чувств к этому человеку, кроме, как дружеских, я и не рвалась к очередной встрече. Поэтому, мы, заочно извинившись друг перед другом, так и не встретились в этот раз, в нашем маленьком городке. Думаю, что от этого не пострадала в любом смысле слова, ни одна из сторон. А Тонечка, была вполне довольна моим неожиданным презентом, прямо отметив, что не верила до последнего, в серьезность моих мыслей и действий. Книгу она приняла с добрым блеском и огоньком в глазах.
Уже после моего отъезда, у нас появится возможность общаться через сайт одноклассников. Ну а я, конечно же, где-то глубоко в душе, буду надеяться, что рукопись в нашем Серебрянске, уж кому-кому, а Тоне, обязательно понравится, и она, непременно мне ответит, поделится своими мыслями и впечатлениями, даст достойную оценку! Но, увы, и я ошибалась. Из многочисленных претендентов, моего родного городка, получивших, так или иначе, по книге, не ответил никто. Впрочем, об этом уже отдельная история.
…Вот тогда, сидя в кабинете бывшего паспортного стола, мы и позвонили с Тоней Булату, который на тот момент находился у себя дома. Благо, что идти предстояло совсем недалеко. Я подумала, если он не поймет моей просьбы, значит, в этом мне поможет Тоня, через свою родственницу. Где находится его дом, я приблизительно знала, еще со времен работы в БТИ, но как туда попасть, и с какой стороны, вообще не имела понятия. Хорошо, прохожие подсказали. К калитке подходила неуверенно, опасаясь дворовых собак.
Хозяин, как мне показалось, был человеком не гостеприимным, по крайней мере, не в моем кругу. Я его помнила еще молодым. Он вышел на крыльцо, уже изрядно понурый и поседевший, безучастный и безразличный к моему визиту. С первого взгляда в лице читалась мысль высокомерия, мол – чего пришла! Своенравный, и казалось, даже несчастливый, в противоположность моим принципам и традициям, он, даже ради приличия, не пригласил меня за порог, с ходу атакуя глупыми и неприемлемыми убеждениями. Такое ощущение, будто человек заранее подготовился мысленно защититься – «атака – лучшее нападение», словно боялся меня, или ждал подвоха с моей стороны. Но зачем!? Нисколько не показывая видом свое недовольство, но подумав – «зачем я сюда пришла?», протянув книгу, я продолжила: «Извини, пожалуйста, ты ведь знаешь Катю Плотникову, встречались как-то все вместе за столом у Людмилы. Тяжело ей сейчас, и думаю, она, пока не готова к встрече со мной. И это понятно. У меня мало времени. Шолпан болеет и не сможет самостоятельно навестить Катю, – за городом, да и далековато. Может, тебе не будет сложно передать ей книгу. Но если не можешь, то извини, настаивать не буду». Сказав это, я протянула ему второй экземпляр, комментируя: «А это тебе».