– Надя! Надя! – вдруг закричала тучная женщина.
В комнату заглянула медсестра.
– Надя, ты не видела, где мои очки?
Надя взяла со стола рыжий футляр и протянула коллеге.
Очки с толстыми круглыми линзами придавали женщине комичный вид. Андрей усмехнулся, но тут же вспомнил о своем бедственном положении и опустил голову.
– Тут хирург нужен, – констатировала женщина, и тяжело шаркая ногами, ушла.
В комнату вошел молодой парень. Он окинул Андрея взглядом полным недоумения, затем взял из металлической баночки пинцет, ухватил им клеща и несколькими рывками удалил крохотное насекомое. Смазав ранку зеленкой, врач добавил:
– Если температура поднимется, сходи в свою поликлинику.
Андрей растерянно смотрел на хирурга.
– Прием окончен. Вы свободны, можете идти, – кивком указал врач на дверь и принялся заполнять журнал.
Юноша секунду помялся, затем надел рубашку и покинул кабинет, на ходу застегивая пуговицы.
Дмитрич сидел возле вагончика и широко улыбался. Андрей никогда не видел старика таким счастливым.
– Врач его просто выдернул. Выдернул и помазал спину зеленкой. Представляете, зеленкой, – задыхаясь от возмущения, начал Андрей, – ты всё знал, что ли?
– Ну, конечно, знал, – смеялся старик, – но это ничего не меняет, – добавил он уже серьезным тоном, – у меня всё равно не было зеленки, а с этим делом лучше не шутить. Зверь, тот, что на тебя напал, в наших широтах редко опасен, а вот заразу в рану может занести. Надо бы зеленку, на всякий случай, купить.
Старик чинил найденный на свалке радиоприемник. Поднимая глаза, он видел в оконном стекле свое отражение. «Зачем человеку стареть?! Жил бы себе красивым да кучерявым столько, сколько ему положено, зачем же уродовать, как черепаху?!». Казалось старику, что ещё вчера он был молод и силен. Волосы поредели рано. К тридцати годам на темени появилась лысина. Иван Дмитриевич смирился, коротко остриг волосы и к своему удовольствию заметил, что новая прическа округлила лицо и добавила солидности.
Воспоминания – сокровища, которыми старик редко с кем-нибудь делился. Он вновь создавал давно ушедшие образы. Родителей он не знал. Мать умерла при родах, а отец ушел за месяц до его рождения. Бабка, заменившая Ивану всех родных, никогда его не баловала из уверенности, что только так он станет человеком, но скорее, из-за нищеты.
Чаще всего вспоминал Дмитрич первую и единственную любовь – девочку Любу, которая жила через три двора от его дома. Она старше. Белая кожа, черные волосы и синие глаза. Другие черты стираются, их вовсе нет. Люба общалась с ровесниками. Она не проявляла интереса к юному Ивану.