Так что люди, в большинстве случаев, перестали рожать детей за десятилетия до намеченного срока. Тем не менее, некоторые — очень немногие — появились на свет у родителей, все еще намеревавшихся стать Возвышенными, но к тем, кто делал такой выбор, особенно с очень маленькими детьми, относились как к изгоям — большинство из них прибилось к сообществам им подобным в отдалённых регионах.
Коссонт поймала себя на том, что без отрыва смотрит на молодую пару. Они были очень молоды, подумалось ей. Может быть, лет на десять моложе ее — должно быть, сами были немногим старше детей, когда родился их ребёнок.
— Вам будет одиноко, — сказала она первое, что пришло на ум.
— Уже, — подтвердил мужчина.
Женщина одновременно кивнула одновременно с ним.
— Мы знаем.
— Да… — замялась Коссонт, чувствуя себя глупо. — Полагаю, вы знаете. — Она виновато улыбнулась им.
— Она — наше будущее, — мужчина указал на ребенка.
Коссонт сочувственно покачала головой, гадая, каким станет это будущее. Ни один другой вид не согласится с тем, что несколько процентов гзилтов, оставшихся после сублимации, составят продолжение своей цивилизации. Все заброшенные жилища гзилтов, от родной планеты Зис до самого маленького жилища и корабля будут рассматриваться как объекты для захвата, поглощения, присвоения. Сам же Ксаун, из-за того, что он был плацдармом для Поясного Города, получал статус общекультурного памятника под опекой одного из нейтральных фондов галактического совета. Никто не будет изгнан или выброшен из привычных ареалов, но их миры рано или поздно наполнятся другими видами — гуманоидами, негуманоидами, но неизменно пришельцами, чужаками.
Не было возможности просто отложить, отсрочить Возвышение, в случае, если бы оставшиеся вдруг передумали и решили последовать за остальными. По теоретическим предпосылкам скорость субъективных/абсолютных изменений в течение первых нескольких часов, которые люди проводили в Сублимации, была такова, что пребывать в неизменном состоянии сколько-нибудь долго означало подвергать себя огромному риску. Вследствие этого, как считалось, попавшие Туда будут неизбежно изолированы, те, кто совершил переход всего за несколько часов до — будь то близкие друзья, возлюбленные, члены семьи, однояйцевые близнецы, клоны, кто угодно — станут настолько измененными, столь значительно возрастут в сложности, что у прибывших после не будет с ними практически ничего общего. Они окажутся в изоляции, возможно, ещё худшей, нежели та, что ждёт их здесь в случае отказа, в лучшем случае сделавшись частью безнадежно узкой обособленной группы, фактически лишенной контекста, не привязанной к чему-то большему, и поэтому, вероятно, испарятся в итоге, растворившись в общей ткани сублимированного — по сути, в бесконечности.