Дверь задребезжала, и послышался звук, как будто что-то вставили в маленькое отверстие, которое она заметила у края. Последовал громкий щелчок и звук вынимаемого предмета, после чего дверь открылась. Вошли два охранника в доспехах, Эулар последовал за ними.
— Все еще здесь? — Он улыбнулся.
Яз ничего не сказала, хотя ее взгляд блуждал по выходу.
Вслед за Эуларом вошла старуха с глубокими морщинами на лице и волосами, длинными, но редеющими, цвета железа. На ней было одеяние жреца, с полосками кожи, свисающими с обеих рук, и блестящий серебристо-серый мех на плечах, несмотря на теплый воздух. Она уставилась на Яз черными глазами, твердыми, как камни, затем показала зубы в подобии улыбки:
— Я — Мать Джеккис, моя дорогая. Отец Эулар так много рассказывал мне о тебе.
Эулар захлопнул за ними дверь.
— Я заметил, что ты все еще здесь, Яз, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Печально, что когда мы в тепле и безопасности, с полным желудком, мы, люди, даже не подходим к барьерам, которые стоят между нами и нашим полным потенциалом. — Он постучал костяшками пальцев по металлу. — Если бы вместо того, чтобы заняться делом, которое меня позвало, я провел бы последний час в коридоре, мучая любимого тобой человека по ту сторону этой двери. Скажем, твоего брата. Как ты думаешь, ты все еще была бы сейчас в этой камере?
Яз пожала плечами, чувствуя себя странно виноватой:
— Ты сказал, что посадил нас в яму, чтобы сделать из нас воинов. Для Джейсина это не сработало. Он умер. Многие из них умерли.
Мать Джеккис фыркнула, и Эулар поморщился, что могло быть неискренним:
— Есть поговорка, что нельзя приготовить омлет, не разбив яиц. Но ты ведь не знаешь, что такое омлет, Яз? И ты думаешь о рыбьих яйцах.
— Я... — Яз прикусила язык, но в ее сознании возник образ неуклюжей птицы, расхаживающей по земле, и яйца больше глаза, и не круглые, а овальные, с кожей, которая была твердой и хрупкой... скорлупой. Она тряхнула головой, чтобы избавиться от этих образов из мира Эрриса.
— Да, не знаю. Что такое омлет?
Эулар с любопытством смотрел на нее из пустых глазниц:
— Мы — бедный народ.
— Мы? — Яз отвергла эту фамильярность. Эулар не Икта.
— Мы. Лед-племена. — Старик возбужденно замахал руками, как будто он был на встрече, и все кланы стояли в пределах броска копья от него.
Яз пожала плечами. Это была не та мысль, которая когда-нибудь приходила ей в голову. Лед-племена были всеми существовавшими людьми, и они не были бедными. У некоторых было много мехов. Другие копили железо. Даже на суровом севере Икта умудрялись выжимать богатства из моря. Мать Мазай всю долгую ночь освещала свою палатку лампой с кит-жиром.