Аж круги поплыли перед глазами. Шелковистая кожа скользит под моим языком, Тая закрывает глаза, откидывая голову назад и выгибая спину. Черт, такая отзывчивая!
Рычу как голодный зверь в клетке, на вкус Тая будто вылитый в чан порока райский нектар.
— Говори, стерва, на кого ты работаешь! — хриплю я, кончиком языка ударяя по набухшему соску.
— На одного озабоченного херра! — раздается протяжный ответ.
Упрямая дрянь! Я все равно скоро узнаю. Отлепляю одну руку и звонко прикладываю ладонь к её попке, исполняя свое давнее желание, как следует отшлепать стерву.
Тая громко охает и начинает ерзать на моем члене, так что у меня коротит в затылке и сыплются искры из глаз.
— Ты пожалеешь об этом, стерва! — рычу я, снова захватывая дерзкий язык в плен своего.
— Пошел ты, потаскун, — раздается глухим эхом в моей глотке.
Пробегаюсь средним пальцем по влажным набухшим лепесткам. Горячая и мокрая, сука! Тая издает стон от которого у меня едва не лопаются яйца. Загоняю в нее пальцы и шиплю от восторга. Такая тесная и нежная. Младший будет рыдать от счастья уже на входе.
У меня не остается ни малейшего шанса остановиться.
— Ты помнишь, что я не трахаю сотрудниц, Тая? Так вот — ты уволена!
Затянутые дурманом глаза округляются, пухлый рот в возмущении открывается и я затыкаю его до того, как дерзкий язык начнет возражать.
Ассистентку Таю я уволю, а завтра приму на работу эксперта Таю. Все честно. А сегодня я ее затрахаю! До мокрых от пота простыней! Пока она не охрипнет от криков.
Ускоряю движение пальцев в сочной плоти. Тая стонет, захлебываясь вздохами, и тянет резинку моих брюк вниз, освобождая ошалевшего младшего.
Ладонь Таи смыкается на моем члене, жадно проводя по нему несколько раз. Поясницу начинает ломить от бешеного потока импульсов. Блядь, я так долго не выдержу.
Вытаскиваю пальцы из тесного плена, впиваясь в припухшие губы, и вжимаю стерву в стену, быстро распаковывая презерватив и раскатывая его по стволу.
— Как меня зовут, Тая? — хочу услышать из её уст свое имя вместо насмешливого «херр».
Губы Таи скользят по моему уху, и я слышу ангельское пение райской птички:
— Алекс…
Одним резким толчком насаживаю стерву на себя до упора. Громкий всхлип оглушает, тугой волной электричества пролетая по пояснице. Блядь! Тугая, узкая стерва, даже лучше, чем я себе представлял.
Звериный рык срывается с моих губ, и я не даю ей времени привыкнуть к моим размерам, выходя и снова врезаясь на всю длину. В башке разрываются тонны гормонов удовольствия каждый раз, когда я вхожу в неё.
— Скажи ещё раз, — приказываю я, продолжая насаживать ее на свой член. Хочу слышать еще и еще, пока не сдохну от передоза происходящего.