Теперь, нарочито тихо, почти шепотом (я не обратил бы на это внимания, если бы ее недавний крик все еще не стоял у меня в ушах) руководительница сообщила следующее: так как я не всегда знаю, где можно взять исходные документы для выполнения той или иной задачи, она будет следить за тем, что я делаю на компьютере, чтобы оперативно подсказывать мне и помогать. «Детский сад», – пронеслось у меня в голове, но я успел прикусить язык и не сказать этого вслух. «Хорошо, – согласился я с ней, – я готов подключить компьютер к общему монитору, чтобы посмотреть конкретные материалы под конкретные задачи, однако если вы по-прежнему обязываете меня в течение всего дня сохранять это подключение, то прошу вас, во-первых, сообщить мне, кто еще в компании работает в подобных условиях, а во-вторых, предоставить мне мою должностную инструкцию, чтобы мы совместно могли бы точно определить, какие задачи и с помощью каких навыков, материалов и запросов я должен решать». Эта моя реплика была выстраданной и не раз переносилась из одного древа решений в другое с мелкими корректировками. Чтобы в ответ на нее нанести сверхкомпетентный ответный удар, требовался ловкий рипост[43], на который моя руководительница была неспособна. Она, конечно, знала, что в компании никто не работает в таких условиях, следовательно, исключительность моего положения лишь подчеркивала факт оказания на меня давления. Если бы даже кто-то еще из работников корпорации оказался в таком же положении, что и я, то и о нем можно было бы сказать, что он тоже подвергается давлению. Любой возможный ответ руководительницы на первую часть моего вопроса был бы для нее проигрышным. Что же касается должностной инструкции, то я уже изучил ее и знал, что в ней нет ничего, представляющего для меня опасность. Мне требовалось лишь проверить, имеет ли руководительница представление о том, что в ней написано (я был уверен, что не имеет, тем более что сами эйчары, видимо, не считая этот документ важным, забыли дать мне должностную инструкцию на подпись). Если бы мы начали изучать этот документ совместно с руководительницей, мы бы выяснили, что при формальном подходе к делу половину всех задач, которые она когда-либо ставила передо мной, я не обязан был выполнять. Более того, в соответствии с должностной инструкцией, для выполнения этих задач я должен был выходить на связь с коллегами и делать соответствующие запросы, однако этой возможности я был лишен, так как руководительница запретила мне общаться с кем-либо и как-либо. На ноутбуке с момента его получения я занимался только работой, никаких личных файлов на нем не хранил, поэтому у меня не было ни малейшего опасения, что руководительница увидит что-то лишнее на общем мониторе. При этом я понимал, что такой интенсивный контроль с ее стороны неизбежно увеличит вероятность того, что она или обвинит меня в некорректном выполнении задач, или нагрубит, или придумает еще что-то. Я же, зная, что постоянно нахожусь под ее наблюдением, не смогу вовремя проконсультироваться с К.