Руководительница фактически проигнорировала мой вопрос. Она повторила, что я буду подключать компьютер к общему монитору на весь день, чтобы она могла мне помогать (как мило!), а должностную инструкцию я могу запросить в отделе кадров. Я же повторил, что своими действиями она оказывает на меня давление, так как никаких объяснений в связи с моими вопросами я не получил. В этот момент у руководительницы зазвонил телефон, и она вышла из комнаты. Было 09:48. Больше в тот день я ее не видел: в нашу переговорку она не возвращалась.
Что это было? Эмоциональный взрыв, желание наказать меня вынужденным одиночеством? Зачем нужно было так долго рассказывать про неустанный контроль и требовать, чтобы я в течение всего рабочего времени постоянно находился в одном помещении с ней, если в этом не было ни малейшей необходимости: восемь из девяти рабочих часов я провел в переговорке один. Снова хаос, суета, непоследовательность. Задач у меня не было, я занимался планированием своих следующих оборонительных шагов, продолжая переписываться с К. Звонить ему я не решался: у стен есть уши и глаза – в переговорной, пленником которой я стал, было три камеры видеонаблюдения.
Продолжая фиксировать нарушения и эмоциональные порывы руководительницы, я после ее побега первым делом написал ей такое письмо: «Сегодня вы сказали мне, что я обязан с этого дня (был такой-то день) находиться в переговорной комнате и не покидать ее пределов в рабочее время; мой личный рабочий компьютер должен быть всегда (в течение всего дня) подключен к общему монитору в переговорной комнате, чтобы вы в любой момент времени могли видеть то, что открыто у меня на компьютере. Подтвердите, пожалуйста, верно ли я все понял?» Если она проигнорирует это сообщение, то факт, письменно зафиксированный в нем, не пропадет. Если ответит, что все так и есть, то это станет прямым подтверждением нарушения ею правовых норм, что может пригодиться мне во время судебного процесса. Если же ответит, что ничего такого не было, то это явная ложь, а фиксирование явной лжи – тоже предмет для последующего анализа и использования.
Так как никаких задач передо мной не стояло, в течение почти всего времени, проведенного мною в офисе, я занимался подготовкой своего увольнения; это практически и стало моей основной деятельностью. Руководительница же так или иначе должна была продолжать свою работу, связанную с нашими проектами. Я же, отказываясь уволиться по собственному желанию, ей страшно мешал. Вынужденная из-за меня заниматься еще и разбирательством каких-то никому не нужных, по ее мнению, юридических и правовых тонкостей, она испытывала гнев и раздражение.