Никакого положительного сдвига в переговорах я не ощутил, наоборот, было похоже, что давление на меня лишь усиливается.
Подтвердив свою готовность подписать документ, я сказал, что мне требуется время на ознакомление с ним. «Времени на это нет, читайте и подписывайте здесь и сейчас», – приказала мне эйчар. Этого категорически нельзя было делать, я знал это и без К., поэтому возразил, что мне нужно время, чтобы в спокойной обстановке ознакомиться с этим крайне важным для меня документом. «Дав его мне сейчас, – думал я, – они подтвердили, что восемь месяцев я работал вообще без каких-либо нормативов, следовательно, невозможно предъявить мне какие-либо формальные претензии».
На то, чтобы я ознакомился с должностной инструкцией, эйчар выделила мне всего 15 минут. Я понимал, что такого времени недостаточно для анализа столь объемного документа, однако спорить с эйчар не стал. Вернулся в свою переговорную комнату – в общении с К. я называл ее камерой – и стал читать инструкцию. То был день удивлений, потому что написанное вновь ошеломило меня.
Я ожидал увидеть тот вариант инструкции, который был мне предоставлен ранее в электронной версии. Однако документ, брошенный мне руководительницей (назовем его «новой инструкцией»), был составным: он представлял собой ту самую инструкцию, с которой я был ознакомлен (назовем ее «старой инструкцией»), но дополненную новой информацией. Старая инструкция занимала две страницы, новая – семь и была напичкана всем подряд: абстрактными терминами, написанными с ошибками, и конкретными задачами, которые я получал в разное время. Список навыков, которыми должен был владеть менеджер по развитию бизнеса (это моя должность), разросся настолько, что не только я, но, наверное, даже генеральный директор компании не мог бы сказать, что полностью соответствует всем требованиям новой инструкции. Что касается меня, то за всю свою жизнь я не встречал человека, в котором соединилось бы столько разнообразных знаний и умений; для этого нужно было бы получить несколько высших образований в разных областях, знать множество языков – иностранных и программирования – и быть «уверенным пользователем» мало кому известных специфических компьютерных программ.
Короче говоря, новая инструкция была специально составлена так, чтобы в любой момент можно было бы придраться к подписавшему ее сотруднику, обвинив его в некомпетентности и несоответствии своей должности. Эта старательно дописанная инструкция должна была использоваться как новый инструмент оказания на меня давления и «подведения под статью». Подписана же она была директором по персоналу «задним числом» – за две недели до моего первого рабочего дня. Но я-то знал, что эта инструкция лишь на днях была собрана лично для меня, как конструктор с плохо подходящими друг другу частями, иначе как объяснить, что до ее скоропалительного появления существовала старая инструкция, обязательная для всех менеджеров по развитию бизнеса? Для каждой должности может быть лишь одна должностная инструкция, следовательно, если бы я подписал новую инструкцию, то и все другие менеджеры по развитию бизнеса обязаны были бы подписать такую же, а старую инструкцию высшее руководство компании должно было бы упразднить. Ничего подобного, разумеется, не происходило. Наверное, был бы возможен еще один официальный вариант введения в силу новой инструкции. Наименование моей должности должно было быть изменено отдельным приказом генерального директора или директора по персоналу; в таком случае новая инструкция имела бы право на существование, но только при том условии, что в ней было бы установлено новое название моей должности. А в инструкции, которую я назвал новой, значилось нынешнее наименование моей должности – менеджер по развитию бизнеса; никаких приказов о смене названия должности издано не было. Получается, с какой стороны ни посмотри, действия эйчар и руководительницы напоминали то, что в рэперских композициях именуется «муткой»; они подсовывали мне на подпись неправильно оформленный и ничем юридически не обоснованный документ. Они «мутили по-тихому», надеясь, что я не стану ничего анализировать, что было, конечно, очень самонадеянно с их стороны, учитывая действия, предпринятые мною до этого. Я не знал только, участвовала ли директор по персоналу, чья подпись красовалась на новой инструкции, в этом сознательно или «не ведая, что творит». Менеджер такого уровня мог подписать стандартный на первый взгляд документ, не вникая в детали. Если же она сознательно подписывала документ «задним числом», имея представление об остроте ситуации, то это означает, что она поддерживала моих начальниц, которые в борьбе со мной без зазрения совести нарушали этические и правовые нормы.