Пока что беглый осмотр обнадеживает. Балановский очень взволнован и боится за свою жизнь. Все, что ему нужно - это постараться выбраться отсюда живым и желательно, с большим кушем в кармане. Вот над этим я и могу работать.
Преступник вталкивает меня на тесную кухню. У стены стол, на стульях сидят испуганная старушка и заплаканный ребенок. Окна зашторены плотной тканью.
Обстановка самая обычная. Холодильник, кухонный гарнитур. Настенные часы, картина с натюрмортом. Вязаный коврик на полу.
— Ну, что там? — Балановский обходит меня, заглядывает в глаза. Он низкорослый и суетливый, а еще очень потный от волнения. — Вы готовы принять мои условия?
Я снова оглядываю его и внезапно осознаю, что совсем не боюсь. Отчасти на меня накатывает некое вдохновение, азарт, кураж, как перед выступлением. А отчасти это вызвано самим страхом бандита. Он ведь и в самом деле находится в безвыходном положении.
— Да, готовы, — отвечаю я, хотя и понятия не имею, что он там запросил. Хотя, что могут просить люди его уровня интеллекта в такой ситуации? Отвезти их на аэродром, вывезти из страны, снабдить деньгами, что же еще. — Но только на это нужно время.
— Сколько? — хрипло спрашивает Балановский. Он чересчур нервно машет пистолетом и я некстати вспоминаю, что он убивает людей, как мух. — Сколько вам надо времени?
— Немного, около получаса, — успокаивающе говорю я. Мне самому этого времени должно хватить за глаза. Если я не смогу загипнотизировать его за этот период, грош мне цена, как специалисту. — Я пока что побуду у тебя, как дополнительный заложник, как товарищ и друг.
Балановский не обращает внимания на мои последние слова, кивает и порывисто подходит к окну. Отодвигает штору и проверяет, все ли в порядке. Отлично, он уже проглотил мои слова насчет дружбы.
Ему подсознательно хочется на кого-то опереться. Он ищет дружбы и сострадания. Как, впрочем и любой другой человек в этом мире.
Чтобы не стоять, как столб, и не раздражать его, я спрашиваю:
— Можно я сяду? Да и ты садись, ноги ведь не казенные. Нам надо подождать совсем немного, осталось чуть-чуть и твои надежды оправдаются.
Балановский мгновение раздумывает, потом снова кивает. Указывает на опрокинутую табуретку возле газовой плиты.
— Подними ее и садись.
Я поднимаю табуретку и сажусь. Рядом стоит еще одна, я как будто случайно поворачиваюсь к ней, указываю всеми угловыми сторонами своего тела в этом направлении: лицом, пальцами рук, ступнями. Мне надо, чтобы преступник перестал бегать по комнате, а спокойно сидел на своем месте.
— Садись тоже, — я добавляю в голос жесткости и металла, чтобы объект повиновался. — Ты передал свои условия и сделал свой выбор. Теперь осталось только ждать. Как говорил Ницше, если вы решили действовать — закройте двери для сомнений.