- А вы не могли бы… - начала я, улыбаясь и присаживаясь в кресло.
- Нет, не мог! – строго произнес констебль. – Он был ужасно пьян! И вел себя неподобающим образом!
- А кто сказал, что я прошу его освободить? – удивилась я, закатав юбку и усевшись так развратно, что плохо стало даже молодому жандарму, стоящему рядом. – Мне наоборот нужно подержать его подольше! Можно и на пять, и на шесть суток! А то, знаете ли, денежек подзаработать хочется…
Я оголила коленочку, видя как возмущенно топорщатся усища.
- Обратно захотела?! – заорал констебль, вскочив из-за стола. – Не бывать такому! А ну немедленно верните ей мужа! И пусть он за ней следит.
- Их там трое! – послышался голос жандарма позади. - Дитрих, мальчишка и кучер! Мальчишку и кучера вы приказали держать до утра! За соучастие в преступлении.
- Ну не надо! – взмолилась я, видя, как констебль Дриббл отдает распоряжение немедленно освободить Дитриха. – Я же попросила! Подержите его еще недельку! Ну сложно вам что ли?
- Никаких но! – рявкнул констебль, а мне вынесли Дитриха. Вид у него был мертвецки пьяный. Он еле перебирал ногами. Черные волосы занавесили его лицо, словно шторка, но это несомненно был он.
- Помогите девушке вытащить мужа! – распорядился констебль Дриббл, а двое жандармов поволокли Дитриха на выход. – И только попробуй вернуться! Я тебя всем в пример ставлю!
- Ладно, - опустила я глаза. – Но соблазн велик!
Дитриха несли вперед ногами, а я ткнула в сторону своей брички. Нам с трудом удалось усадить пьяницу и прислонить с спинке.
- Как тебе не стыдно! – рявкнула я. – Почему я должна искать тебя по всему городу? А? Ни стыда, ни совести! Ой, постойте! Не уходите! У вас не найдется веревки?
Жандармы, которые уже собирались спуститься, переглянулись. Через десять минут мы приматывали Дитриха к сидению.
Не смотря на веревки, Дитрих снова стал заваливаться в сторону, а я подперла его, усаживая на место и туго стягивая веревки.
- Это колоссальный вред здоровью! – поучала я, пока бричка катилась по мостовой. – Потому что у меня рука нежная, но тяжелая!
Укропчик устал, поэтому еле плелся, а я решила высказать этому бессовестному мужу все, что я о нем думаю!
- Понимаю, женщины становятся красивей! – ругалась я. – Правильно, потому что на следующее утро сможешь на них смотреть, как в музее, а у меня появится новая подушечка для иголок!
Стоило мне доехать до дома и покричать, как на крыльцо выбежали слуги.
- Исключительно вперед ногами, - потребовала я, поднимая юбку и шагая по ступеням. – Это моя – личная просьба!
Тело Дитриха опустили на кровать, а он что-то прошептал бледными губами. Что-то неразборчивое.