Елена помотала головой.
– Нет, о свитке не рассказывал.
– Так и знал, – разочарованно пробормотал он.
– Жорж, в чем ты меня обвиняешь? – нахмурилась Елена. – Если я чего-то не знаю, это не значит, что мне все равно! Я очень благодарна Филиппу, он очень многое сделал для нас. Он стал тебе настоящим отцом. Думаю, даже лучше. Но так же, как и ты, был постоянно в разъездах. Поэтому от него ушла жена, поэтому у него так и не было детей, поэтому я мало что знаю о нём. Его либо не было, либо он всё своё свободное время проводил с тобой. Постоянно чему-то учил, что-то рассказывал. Он был очень заинтересован в твоем развитии и благодаря ему ты вырос таким… – Она немного помолчала и сдержанно закончила, – уж через чур умным! Но я тоже старалась! Я поддерживала тебя во всём и старалась быть хорошей матерью! А что взамен? – Она укоризненно покачала головой и обиженно замолчала. Филипп, когда узнал, что брат сбежал со своей любовницей от беременной жены, очень осуждал его и решил поступить благородно, взять все заботы о ней с Жоржем на себя. С Жаном Елена жила в съемной небольшой квартире на окраине города. Филипп хотел лучшего для единственного родного человека, который остался у него, и поэтому предложил Елене переехать к нему в центр Парижа. И она, конечно же, согласилась. Перспектива одной растить ребенка её не вдохновляла, а Филипп был очень добр к ней и заботлив.
Совесть неприятно кольнула Жоржа, напомнив о себе. Действительно, он постоянно с самого детства был занят, его практически никогда нет дома, и он совсем ничего ей не рассказывает о своей жизни. Ему иногда начинало казаться, что и матери до него нет никакого дела, занят ребёнок и ладно. Со временем эта мысль засела так глубоко в сознании, что он просто смирился с этим мнением и закрылся от неё совсем.
Сейчас Жорж пересилил себя и коротко пересказал о своём визите к арабу. Рассказал о свитке и о найденной статуэтке за день до смерти дяди. Ему нравилось, с каким интересом мама его слушает, и стало приятно, что он может поделиться с ней своими мыслями. Нужно чаще с ней разговаривать, решил Жорж.
– Хоть убей, но я всё равно не пойму, зачем Ахмед хранил артефакты у себя столько лет! Ведь двадцать лет это не год, не два. Уже давно можно было расшифровать текст и выяснить, в чём же его ценность. По словам Ахмеда, Филипп хотел, чтобы эту тайну раскрыл я, и поэтому ждал подходящего момента, чтобы передать эти артефакты мне.
– Не сомневаюсь, – подтвердила мама. – Но не займет ли это дело теперь и у тебя слишком много времени? Тебе двадцать шесть лет, пора задуматься о собственной семье. Нужно не сокровища искать, а жену!