– Тебе не нужно разговаривать.
– В чем моя вина? Я не хотел попасть в плен, и я не хочу сидеть в лагере. Я этого не заслужил, – с этими словами Далила залез за пазуху, оторвал матерчатый пакет и вытащил из него два ордена Красной звезды. – Я ни в чем не виноват. Если выживите – передайте моей матери, что я ни в чем не виноват. И пусть она расскажет это всем.
Договорив последнее слово, Данила потерял сознание. Чернобровина вытащила пулю и забинтовала рану.
– Данила будет жить? – озабоченно спросил Митька.
Лицо Насти стало строгим.
– Все очень серьезно. Утром будет ясно.
На рассвете Даниле умер. Митька с Настей плотно обложили его тело камнями. Они долго простояли с поникшими головами.
Закончив с траурными мероприятиями Митька суровыми глазами оглядел скалы, ущелья и сказал, что пора преследовать бандитов. Они спустились в ущелье и сразу же заметили бандитов. Их было трое и один из них был Лазаренко. Его можно было легко опознать по тучной фигуре.
– Теперь наши шансы почти уравнялись, – зло усмехнулся Ковин, устраиваясь между камнями.
Через три минуты бандеровцы показались на виду и они открыли стрельбу из оружия. Впереди идущий бандит, издав вопль полный ужаса свалился на камни. Лазаренко схватившись правой рукой за предплечье, заскочил за скалу.
Ковин крепко сжав руками карабин двинулся к нему. И когда из-за скалы показалась голова Лазаренко, Митька нажал на курок, но выстрела не последовало.
– “Патроны кончились или осечка?” – изумился Ковин.
Лазаренко без опаски вышел из-за скалы и истерично взвизгнул:
– Что догнал меня, догнал?
И только он собрался нажать на курок, как друг за другом раздались три негромких выстрела. Лазаренко, ухватился обеими руками за грудь и, сделав несколько шагов, завалился на спину.
Ковин обвел глазами обозримое пространство и заметил в синем небе гордого коршуна, а потом Чернобровину с дымящимся револьвером в руке.
Митька невольно залюбовался Настей и коршуном и заметил, что в этой девушке и в этой птице было очень много величия.
* * *
Когда Митька с Настей, расправились с бандитами, их охватило чувство торжества. Это было не передаваемое ощущение. Они одержали победу и над врагом, и над дикой природой. Они радовались, что главные опасности исчезли, и что надежда на спасение стала реальной. Ради таких минут стоило жить.
– Пойдем по медвежьей тропе она выведет нас на равнину, – сказал Митька.
– А мы не заблудимся? – с сомнением спросила Настя.
– Зверь лучше человека знает, где безопасно пройти, – уверенно ответил Ковин.
Митька посмотрел на Чернобровину задумчивыми глазами и вдруг сказал: