– О, да, я хищница, – улыбнулась она, ловя на его вольный взгляд, на себе.
– Как всегда без хлеба?
Алексей кивнул, и, поймав вопросительный взгляд Забавы, пояснил:
– Ненавижу запах свежего хлеба. Выпечки. Совсем.
А когда официант ушел, она решив, сменить тему, спросила:
– Ты сюда ходишь с момента открытия?
– И до него. Раньше здесь была пельменная. Но и сейчас отличное местечко, хотя для жительницы северной столицы тебе покажется это заведение простеньким. Все-таки Питер не сравнить с маленьким Омском, здесь нет и десятой доли того выбора, что существует там.
Он намекал на то, что она избалована? Забава была удивлена. Они не так много пообщались, чтобы можно было сделать такой вывод. И в целом, ей казалось, что она совсем не похожа на девушек, капризничающих по любому поводу.
– Знаешь, первые двадцать семь месяцев после университета, я провела в Эфиопии, и не помню, чтобы меня мучило отсутствие развлечений. И я не смогу порекомендовать тебе ни одного приличного ресторана в Питере, так что как видишь, меня сложно назвать человеком, любящим развлечения.
Выражение лица Алексея изменилось и он сузил глаза, уголки губ едва растянулись в улыбке.
– Да, корпус Мира. Что заставило тебя пойти добровольцем?
– Хотелось, что-то сделать хорошее для мира. Для людей, у которых меньше шансов на хорошую жизнь, чем у меня.
Алексей понимающе кивнул, улыбнувшись в ответ.
– Прости, если задел твои чувства. Обычно женщин больше волнуют более близкие вещи, семья, дети, карьера. Расскажи о себе.
Забава легко пожала плечами, слегка нахмурилась.
– Мы жили в пригороде Питера, до того как умер папа. Я тогда заканчивала университет. Нам пришлось после этого переехать к брату в Москву, тоже далеко не центр. Моя мама обычный работник торговли, брат инженер, так что меня ничего не держало на новом месте.
Забава лукавила. Ей хотелось компенсировать хотя бы толику того ущерба, что нанесли ее предки. Пусть они служили интересам Отечества. Все же, чувство вины вещь удивительно прилипчивая. Хорошо, когда есть источник навязывания этого чувства, от него можно избавиться. А когда это сидит глубоко в тебе на генетическом уровне? Приходится искать личный баланс.
– А кроме брата, кто еще тебя поддерживает?
– Никто. Но как видишь, мне досталось наследство, чем я и воспользовалась. И есть мама.
Она отвела глаза и больше не смотрела на него. До этого дня, у Забавы не было веских причин, настолько нагло лгать людям. Что оказалось неприятно. Хотя при мыслях о маме, ее голос смягчился.
– Хорошо, когда есть большая дружная семья. Братья, сестры, родители. Или хотя бы мать, – заметила она.