Забава смеялась.
– Хорошо, что у нас не свидание, – произнес он, красноречиво разглядывая, как лицо Забавы приобрело от смеха соблазнительно-привлекательные черты и ему хочется к ней прикоснуться.
– Определенно, – просмеялась она и весело уставилась на новоиспеченного босса. – Ты их усыновил, верно. Почему?
Алексей кивнул.
– Я воспитывался в детском доме. И всю жизнь мечтал о большой крепкой семье.
Забава посерьезнела, удивленная и ошарашенная. Так вот почему он отреагировал так на ее слова о большой и дружной семье. А с другой стороны, трудно было представить, как ребенок из детского дома смог достичь таких вершин в жизни. Вокруг нее вилось огромное количество молодых людей, чей старт в жизни был значительно успешнее. У них было все. Хорошее жилье, любящие и успешные родители, деньги, но многим из них этого оказалось недостаточно, чтобы хотя бы получить университетский диплом.
– А твои родители? – спросила она, выразительно разглядывая его, не скрывая восхищения во взгляде.
– Отец бросил нас, когда мне было пять. Мать, – Алексей поморщился и суровость влилась в его взгляд. – Она сильно пила.
– Ты один в семье?
– Нет, нас трое. Ты устроилась в компанию и ничего не знаешь?
Забава улыбнулась уголком рта, решив, что теперь обязательно узнает.
– Я планировала работать помощником ГАПа, а не секретаршей президента. Так что извините, мистер суперзвезда.
– Давай сменим тему, – неожиданно резко предложил он, смягчив приказ улыбкой.
Вероятно, воспоминания для него были болезненными, и Забава соглашаясь сменила тему на ничего незначащие разговоры об архитектуре, строительстве и погоде.
После обеда, Алексей отвез ее домой и Забава поднимаясь к себе, не могла не думать прекрасном мужчине, который замечательно смеется. В его смехе она легко угадывала тонкий ум, юмор, доброту. Взять на воспитание шестерых малышей, построить строительную империю, стать большим человеком, все это было достойно восхищения. Но определенно в нем ощущалась твердость и грубоватость.
Он не был галантным или гибким, явно не умел ухаживать за женщинами. Забава не могла не чувствовать его физического интереса к ней. За время обеда, Алексей ни разу не попытался склонить ее к чему-то такому. Наоборот, казалось, он прекрасно контролирует себя и свои желания. И это сдержанность, закрытость, лишь сильнее разжигало в Забаве нечестивую, разгульную часть натуры, что как чертик, охмеленный от задора, обольщал ее «совратить святого». Она и сама была поражена, насколько сильно ей этого хочется, вопреки здравому смыслу. Вопреки, всем замыслам и планам.