Босиком по звездам (Бабинцев) - страница 113

Матар поднял лапу, и на кончиках его пальцев вспыхнул шар чистого света. Вспыхнул и поплыл вверх, озаряя пещеру. Точнее сказать – зал. Зал, размеров которого я не смог бы раньше представить даже в самых буйных фантазиях. Пожалуй, в нем поместилось бы три дворца Наместницы, и еще осталось место. К своему немалому удивлению я увидел, что каменные стены, там, где их не скрывают полчища грибов, изрезаны какими-то письменами. Когда на ровные строки символов падал свет, составляющие их линии наливались зеленым огнем. Даже потолок древнего зала был покрыт таинственными знаками.

А еще в моих ушах заиграла вдруг музыка. Торжественная и печальная, она поразительным образом гармонировала с разливающимся вокруг сиянием и даже сама по себе как будто переливалась яркими цветами. Я никогда не испытывал ничего подобного и не мог подобрать слов, чтобы описать охватившие меня чувства.

– Здесь записана история этого мира и многие великие открытия, совершенные его учеными, – провозгласил Матар. – Да и не только здесь. Те коридоры, которыми вы шли, также несут на своих стенах мудрость веков. Когда-то каждый ан-шеолад знал дорогу сюда наизусть, мог прийти ко мне и спросить совета. Я любил говорить с ними. Но шли годы, и отчего-то я начал чувствовать себя все хуже и хуже. Путались мысли, все труднее становилось держать глаза открытыми, не хотелось даже лишний раз шевелиться. Полученная от звезд энергия питала мое тело столько тысячелетий, что я попросту забыл про отдых. Мне нужно было всего лишь выспаться как следует, притом уже очень давно, теперь я это хорошо понимаю. А тогда я долго недоумевал, не в силах разобраться в себе самом, пока однажды не потерял вдруг сознание прямо во время ученой беседы. А когда очнулся, оказалось, что минуло девятьсот лет. Все вокруг покрывала нетронутая пыль, а стены моей обители поросли мхом и грибами. Предчувствуя недоброе, я поскорее выбрался наружу и горестно закричал, увидев, что сталось с планетой. Великие зеркальные пирамиды лежали в руинах, города моих возлюбленных ан-шеолад сотрясали междоусобные войны, а вокруг, куда ни глянь, полыхали леса и сады, что высаживали мы когда-то на отвоеванных у пустынь плодородных землях. Я долго не мог снова навести порядок, да и тот хрупкий мир, что был заключен после многовековой бойни, продержался всего несколько десятилетий. Война началась снова. И еще раз. И опять. Я пытался это предотвратить, однако не желал принуждать ан-шеолад мириться силой, а советов моих они больше не слушали. Они были на пике своего могущества, их сердца исполнились гордости и злобы. В конце концов я вновь ушел в свое подземное убежище, погрузился в воду и лежал здесь, всеми брошенный и несчастный, пока мои беспутные дети убивали друг друга. Ядерное, биологическое, пустотное оружие – они применили все, что могли, и только чудом не раскололи планету надвое. Война, конечно, шла и в космосе, и я даже отсюда чувствовал, как от залпов боевых кораблей пылает сама ткань мироздания. В гневе я запретил ан-шеолад появляться на глаза, пока они не образумятся, а те и сами не слишком к этому стремились. Шли века. Когда я вновь увидел одного из моих детей, это был гонимый обществом ученый, заново открывший электричество и приговоренный за это к смерти в пещере кровожадного демона. К тому времени обо мне ходили страшные легенды, а добраться до моего жилища, преодолев радиоактивные пустоши, мог либо безумец, либо смертник. Ученый прожил отпущенные ему годы здесь. Потом были воины в железных доспехах и с мечами, что явились по приказу своего сюзерена, жрецы темных культов, случайные путники… Я прогонял всех. А затем – будто время повернулось вспять – ко мне пришла толпа голых дикарей, забывших даже то, что такое огонь. Они считали меня могучим богом и просили моей помощи, и я дал им крохи того, что знал сам. Но память о прошлом все еще меня тяготила. Я не стал вести их к новой эре процветания. Я оставил своих ан-шеолад-и-крипатон-меркантиоран развиваться самостоятельно и заложил ворота в свое жилище, оставив лишь узкий проход. Я даже воздвиг ментальный барьер у входа в свою обитель. Я думал, что однажды, когда мои дети станут старше, они разберут камни и сами придут ко мне, не убоявшись ни гнева божества, ни мрака подземелий. Если не за помощью, то хотя бы из жажды знания, что свойственна пытливому уму. Очень жаль, что даже теперь, через десять тысяч лет они так и не отважились отбросить суеверия. И это перед лицом смерти… Вот и весь мой рассказ. Он мог бы быть куда длиннее, но я вижу, что вы и так утомлены. Сейчас я дам вам ответ и отпущу назад. Слушайте же: пусть клиссы придут ко мне. Я хочу сперва говорить с ними и читать в их сердцах, и тогда только решить, стоит ли им помогать. Они так долго жили во тьме невежества и злобы и все-таки сохранили память о дороге сюда. Быть может, для них не все еще потеряно. Скажите клиссам, что я буду их ждать. А вас, Андрей, Борк, сын Драга и Тайра – я награжу. Пусть и невольно, но вы все-таки помогаете моим детям, и может быть, кто знает, именно беседа с вами вновь повернет колесо их судьбы. Я никогда не был силен в предсказаниях, но сейчас вижу, что мои дары сослужат вам добрую службу и принесут исполнение желаний. Что ж, да будет так!