Моргл какое-то время смотрел на меня, а потом хлопнул по колену и рассмеялся.
– Странный ты парень, Андрей. Говоришь, вроде, как мужчина, а сам уплетаешь нерондскую овсянку, будто какой-то несмышленыш. Тебе точно не три года? Я так, например, с детства ее ненавижу…
Часть 3. Перекрестки
Глава 1. Последняя сигарета
Когда очень чего-то ждешь, время тянется безумно медленно. Каждая лишняя минута кажется вечностью, задержка хотя бы на день причиняет почти физическую боль. И наоборот – если куда-то опаздываешь, стрелки на часах начинают вдруг вращаться с бешеной скоростью. Не успеешь оглянуться, как они уже сделали пару полных оборотов, а задуманное тобой дело летит в тартарары. Еще один закон жизни, созданный будто бы нам назло.
Через три дня после битвы за Кер-5, когда на поверхности планеты стало поспокойнее, а мои ребра окончательно заросли, нас сопроводили во дворец Матери-Наместницы.
По окраинам города все еще шли ожесточенные бои, но центральный район Шарлонты уже возвращался к мирной жизни. Работали магазины и офисы, открывались постепенно школы и кафе, врачи в больницах трудились в три смены, а простые горожане понемногу перебирались из тюрем и подвалов в свои дома. Приятно было узнать, что спасенные нами девчонки тоже уцелели. Их на время взяли под опеку жрицы Богини. Как, собственно, и многих других, оставшихся без крова или родни.
На улицы вышла целая армия уборщиков, строителей и дорожных рабочих, город стремительно оживал и прихорашивался. И все же это была уже другая Шарлонта, не та, что прежде.
В мятеже, как нам рассказали республиканки, участвовало по меньшей мере четыре миллиона зордов обоих полов. Часть из них погибла, часть сдалась, многих удалось обезвредить, не убивая. До орбитальной бомбардировки, к счастью, дело так и не дошло. Наместница повелела применять крайние меры только в самом последнем случае, и это было мудрым решением, ведь иначе наведение порядка очень скоро превратилось бы в обыкновенную резню.
Немалый процент мужчин, как считалось, попал под влияние вражеской агитации, но все еще был способен на исправление. Оказавшись в плену, многие из них начинали каяться и рыдать, почти все охотно соглашались искупить свои грехи работой на благо общества.
Верить, конечно, стоило далеко не каждому, особенно из тех, кто был замечен в разбое и убийствах. А потому городским тюрьмам, куда мятежники запихали в свое время немало лояльно настроенных жителей, пустовать не пришлось и дня. Наиболее отпетых расстреливали на месте, изменивших присяге отдавали под трибунал. Для Аксии Нефс, главной предательницы мира власти уготовили показательный суд и жестокую казнь. Дело оставалось за малым: разыскать ушедшую в подполье женщину.