– Легко сказать, – на выдохе ответила я, заметив, что ящерица, двигающая на меня, дёрнула хвостом, который оканчивался длинным, наверняка ядовитым шипом. После этого я заметила мельтешение и справа, и слева.
– Нас окружают, – доложил Сава.
– Это аспид, – тихо просветил нас Кир. – Мы бессильны перед ними.
– Вот так поддержка, – ехидно заметил Костя, покрепче хватая палку, которую после болота так и не выпустил.
Ящерица передо мной остановилась. Мощное тело напряглось. Она стала приподниматься над травой. Вот показалась одна пара её лап. Вот вторая. Ящерица замерла. Вытянувшись, она была немного ниже обычного человека. Ящерица, словно пытаясь загипнотизировать меня, закачалась на месте. От страха я непроизвольно шагнула назад, за что получила предупреждающее шипение.
– Замри, – аналогично зашипел Кир, стоящий ближе всех ко мне.
– Что нам делать? – запаниковала я, понимая: это конец.
– Не знаю. Мы что-нибудь при…
Но закончить Кир не успел. Ящерица не стала ждать нашего решения. Она просто бросилась вперёд, намереваясь вцепиться в меня и неважно куда именно. Словно в замедленной съёмке я видела, как ящерица гармонично сократила крепкие мышцы и выбросила себя ко мне. Как плавно она своим немалым весом оторвалась от земли, словно оттолкнулась от батута. Как дурацкий попугайский клюв, приложенный на огромную, необычную ящерицу, раскрылся, показывая склизкий с синеватым оттенком язык, усыпанный крупными сосочками.
У меня не получилось даже закрыть глаза. Да и не хотелось этого делать, настолько завораживающе и естественно ящерица летела на меня. Но тут перед глазами появилась спина Кира. Выглянув из-за его плеча, я заметила, как он в останавливающем жесте протягивает к ящерице руку. И вначале всё шло своим чередом: ящерица летит, мы стоим. Но потом всё резко изменилось.
Ящерица вспыхнула. Стремительно загорелась её кожа, скукожились, словно жухлые листья, наросты на спине. Скрутился в спиральку хвостовой шип. В воздухе отчётливо запахло гарью, серой и палёной крокодильей кожей, будто я снова прожгла мамину сумку.
Ящерица сгорела ещё в воздухе и опустилась уже в виде пепла.
Все притихли. Остальные ящерицы замедлились. Вероятно, эта, самая крупная, была у них вожаком, которого теперь не стало. И никто не осмеливался занять место, чтобы и его постигла та же участь.
Мгновение мы смотрели друг на друга: окружившие ящерицы на нас, а мы на них. Вероятно, в моих глазах они прочитали отчаяние и готовность и дальше их палить, хоть я и знала, что это не моя заслуга. Но блефовать я всегда умела.