Ещё один кусочек мозаики встал на своё место. Может, про собак спросить?
– Крюк, ты видел когда-нибудь тварей, что напоминают смесь жука и собаки?
– Пф—ф, Костяшка! – полезла в разговор мелкая. – Да кого мы только не видели! И соба…
– Нет, не видел, – белоглазый неопределенно мотнул головой. – Именно такую, как описываешь ты, мы не видели. Надо было отрезать лапу или хвост. Если тварь редкая в любом городе хорошую цену дадут.
Отрежешь тут, угу. Знать сперва о подобном надо. Но смысл я понял. Части тел монстров здесь ходовой товар. Учтем на будущее.
– Ты начнешь что-то делать? – неожиданно фыркнула брюнетка.
Видимо наша дискуссия её утомила.
– Да, сейчас, – смутился я.
Конечно, любопытно узнать про краснокожую и её загадочном титуле. Младшая шепчущая в ночи – что бы это могло значить? Но спрашивать не буду. Ну её нафиг!
– Так, ладно, – я сконцентрировался на собственой голограмме, намереваясь поискать в интерфейсе нужный мне значок.
Окинул взглядом свою уменьшенную копию, панель характеристик. Что-то изменилось. Присмотрелся внимательнее, вспоминая, как здесь всё выглядело в прошлый раз. Вот этого перечеркнутого Х—образного знака во лбу не было. Я невольно ощупал лоб. Ничего. Гладкая кость.
– Крюк, – я дернул конечностью. – Ты видишь вот это?
Я ткнул пальцем в лоб голограммы.
– Ты проклят, парень, – безразлично прокомментировал великан.
– Я знаю! Я знаю! – задрыгалась мелюзга, пританцовывая. – Это проклятие!
Да ладно? Капитан очевидность. На душе враз стало тревожно, холодок в животе. Проклятий мне только не хватало, черт! Я осторожно потёр голограмме лоб, ожидая каких-то изменений. Сейчас узнаем, что за ерунда такая. Не понял. Почему картинка не меняется? Это изменение, крест на лбу, связано с последними событиями, факт.
– И что теперь? – я оторопело поглядел на присутствующих.
– Башка твоя теперь отвалится! – мелкая ткнула в меня пальчиком. – Костяная!
– Не слушай её, – Крюк аккуратно прикоснулся ко лбу голограммы. – Эта метка лишь указывает на сам факт того, что ты проклят. Голова от такого не отваливается. Не сразу, во всяком случае.
Великан пожевал губами, заговорил:
– Я видел проклятых раньше. Последнего такого встретил в лесу, примерно год назад. У бедолаги был огромный росчерк на пол лица. Вот этот знак «Х» светящийся зеленым. Не уверен, кем был несчастный изначально, но когда я нашел его, от него уже мало что осталось.
– Как это «мало что осталось»? Крюк, не пугай.
– Тут от проклятия всё зависит, – синекожий пожал плечами, снова потер крест на лбу голограммы. – И от проклявшего. Я точно знаю два класса, кто способен на подобное: проектор и шаман. У первых проклятие выглядит как луч солнца, что выжигает тебя изнутри. Кожа на конечностях начинает светиться и обугливаться. От пальцев рук и ног, дальше к локтям, коленям, плечам. Всё заканчивается, когда проклятие подберется к телу. Ноги и руки отсыхают, рассыпаются золой. Тело загорается изнутри, словно ты проглотил свечку, а она с каждой секундой горит всё ярче. Потом треск и разваливаешься на две половинки. Внутри всё выжжено, а от тебя остается безногая, безрукая скорлупа. Метка проклятия ярко-желтого цвета.