— Это… он после ваших войнушек остался? — кладу руку поверх его пальцев, будто бы могу принять на себя часть его дискомфорта, но Тимур и тут не слишком радует меня откровенностью. Только смотрит через плечо и чуть заметно кивает. — У папы такой же, только на плече.
— Наши шрамы ровестники, — усмешка трогает уголки его губ, и Тимур на мгновение притягивает меня к себе и целует в растрёпанную макушку. — Но всё, до рассвета без папы твоего обойдёмся, его и так многовато в наших жизнях.
— Давай я приготовлю что-то? — неловко тему перевожу, а взгляд Тимура теплеет. — Я умею. И я готовлю вкусно!
— Вот готовишь ты правда вкусно, ну а чай, какой мне нравится, научу тебя заваривать. Будешь тогда совсем молодец. А мясо, прости, я тоже готовить буду сам, не женское это дело.
— Да ты шовинист, Тимур Русланович!
— Разве что, когда дело касается мяса.
Он достаёт большой кусок говядины, обёрнутый вощёной бумагой, кладёт на стол и под моим восхищённым взглядом, поигрывая мышцами, нарезает на стейки. Раз-два-три, и вот уже мясо шипит на раскалённой сковороде в компании со сливочным маслом и розмарином.
— Ты прям как Гордон Рамзи, — смеюсь и нарезаю овощи на летний салат. Через пять минут алые томаты, хрустящие огурцы пускают золотистый сок в большую красивую миску.
Мы ходим по кухне, словно только ради этого момента и родились на свет. Иногда Тимур касается меня, гладит то по руке, то по бедру, а то и вовсе, пользуясь небольшой паузой, накидывает мне на шею белое полотенце, притягивает к себе, чтобы поцеловать.
— Мне кажется, ты мне снишься, — признаюсь, а Тимур обхватывает ладонями моё лицо и смотрит в глаза туманно-внимательно. Что-то ищет на их дне, вытягивая взглядом на поверхность все самые-самые глубокие страхи и моё извечное одиночество в толпе.
Тимур зарывается пальцами в мои волосы, массирует затылок, прижимает к своей груди. Я слушаю ритмы его сердца, пытаюсь понять, что будет и как будет между нами дальше. Но сейчас ловлю кайф от его прикосновений, и больше мне ничего не надо. Только желудок предательски урчит — слишком насыщенные и яркие ароматы плывут в воздухе.
Дальше мы едим, сталкиваясь длинными ногами под столом, о чём-то разговариваем — о ерунде какой-то, и она даже в памяти не остаётся. Просто болтаем, жадно выбирая эти крошечные светлые моменты, впитываем их в себя, будто ничего подобного никогда больше не повторится.
После идём спать, и теперь Тимур действительно, что тот герой из девичьей грёзы, оплетает меня руками и ногами, прижимает к своей груди и бережно укутывает.