— Не думаю, что её касается, с кем у меня отношения. Анна — это моё прошлое. Элла Протасова — настоящее и будущее.
— Будущее? — всхлипываю, а Тимур наклоняется и целует уголок моих губ. Невесомо касается и замирает на долю секунды, и так тепло становится.
— Я люблю тебя, Элла. Я уже взрослый мальчик. Знаю, что мне нужно и кто.
— И кто тебе нужен?
— Ты.
* * *
Мы так и не заехали куда-то перекусить — еда оказалась не главным. Был другой голод. Он сжигал вены, его нужно было утолить, потому, только ввалившись в дом, мы набросились друг на друга, словно сто лет не виделись. Тимур терзал моё тело, целовал, входил, дарил оргазмы, давал немного отдохнуть и снова набрасывался, словно голодный зверь.
Ещё никогда Тимур не был таким страстным, таким отчаянным и диким, и я ловила его настроение, подстраивалась под ритм, отдавала всю себя и брала всё, что готов был мне предложить.
Язык тела сказал намного больше слов. И поверила: я действительно настоящее и будущее.
Я уснула измождённая, искромсанная страстью Тимура, но безумно счастливая. Но с рассветом в дом ворвалось не только солнце, но и настойчивый звонок мобильного.
Тимур встрепенулся, пробурчал что-то неразборчивое, нащупывая мобильный, лежащий на столике рядом с кроватью, а, посмотрев на экран, протянул мне телефон.
Я схватила мобильный, растирая одной рукой заспанные глаза, взглядываясь в экран, а адреналин пробежал взрывной волной, подступил комом к горлу.
— Отец, — проговорила, глядя на Тимура. Приняла звонок, откашлялась и тихо в трубку: — Папа?
— Элла, я… вы в доме?
— Да.
— Откроете?
Во мне сейчас слишком много эмоций и ощущений: радость, обида, протест и очень много страха. И хочется верить, что отец пришёл с добром, только лучше не придумывать себе лишнего, чтобы потом не разочароваться.
Надеваю то самое платье с Микки Маусом, чем вызываю короткий смешок, слетающий с губ Тимура. Он не нервничает, кажется абсолютно спокойным, только глаза цепко следят за мной.
— Я сама открою, хорошо? И вообще… поговорю с ним, хорошо? Вдруг опять драться полезет.
— Уже не полезет, перегорел, — Тимур подходит ко мне близко, расчёсывает пальцами спутанные волосы, и его энергия перетекает меня, словно кто-то портал открыл.
— Ромашка, я буду поблизости.
Он целует меня, и на мгновение весь мир перестаёт существовать, а все тревоги отступают. Рядом с Тимуром становлюсь сильнее, увереннее, спокойнее.
Тимур отпускает меня, отходит, чтобы натянуть серую домашнюю майку, а на языке ещё хранится вкус поцелуя, и я довольно жмурюсь и выхожу из комнаты.