— Ты его не бросишь?
— Нет.
Отец крутит головой, “хрустит” шеей, разминает плечи. Намеренно затягивает паузу, а я складываю руки под грудью и смотрю на него в упор.
— Упёртая ты.
— Вся в тебя.
— Он же старый для тебя, Элла. У него баб было столько, что если их запихнуть всех в одну комнату, они там задавят друг друга. Подумай, куда ты лезешь, во что ввязываешься. Что бы ты там себе не думала, ты моя дочь, я люблю тебя и не хочу, чтобы Каиров сделал тебе больно.
— Что мне надо, то я и делаю. Папа, правда, это глупый разговор, он ни к чему хорошему не приведёт.
Отец не собирается сдаваться, хотя уже нет того напора в голосе. Просто папа никак не может принять мысль, что его доводы уже не действуют на меня.
— Если бы твой Тимур был порядочным человеком, он в первую очередь попросил у меня разрешения, предложение бы сделал, а потом уже мутил с тобой.
— Папа, прекрати.
Отец подаётся вперёд, протягивает руку и гладит меня по щеке.
— Просто подумай, Элла. Любит ли он тебя на самом деле? — его голос вкрадчивый, в нём сквозит забота, а мне уши закрыть хочется. — Что хорошего ты увидела с ним? Вот этот домишка? Уединение посреди леса? Смородину? Он тебе подарил хотя бы какой-то подарок? Может быть, сводил куда-то? Представил кому-то из друзей, знакомых? Он же просто пользуется тобой. Наиграется и выбросит.
У меня отвисает челюсть.
Папа был бы тысячу раз прав, если бы не вчерашний юбилей, где я получила все доказательства, которые он перечислил.
Я хочу ему всё объяснить, но вдруг тёмной тенью в беседке вырастает Тимур. Места становится меньше, отец напрягается и смотрит на Каирова исподлобья, желая испепелить взглядом.
Они просто молча смотрят друг на друга, а атмосфера в беседке раскаляется добела, и искры летают в воздухе.
— Ты бы хоть светскую хронику почитывал, — заявляет Тимур и кладёт на стол свой телефон. — Ну так, для приличия.
— Не интересуюсь всяким дерьмом, — фыркает отец, но на телефон смотрит с интересом.
— Иногда оно бывает интересным. Сергей, просто посмотри, что на первых полосах жёлтых газетёнок, топ-новости глянь, а потом уже доводы приводи. Бери-бери, не укусит, читай.
Отец с достоинством тянется к телефону Тимура, снимает с экрана блокировку, листает новостную ленту, вчитывается.
Господи, я сейчас сгорю от любопытства! Что там, а?
Вопросительный взгляд для Тимура. Его кивок головы и едва различимая усмешка на губах.
Я сажусь рядом с отцом, заглядываю ему через плечо, вчитываюсь в буквы на экране — в громкий заголовок, посвящённый вчерашнему юбилею. Вернее, нам с Тимуром.