Ну, тем лучше.
- А ты предлагаешь меня понести? - отвечаю с вызовом.
- Могу и понести, если надо. Но предпочту, чтобы ты ждала меня тут. Как видишь, бояться нечего. Ничего ночью с нами не случилось.
- А что должно было случиться? - сразу настораживаюсь я, вновь ощутив, как возвращается липкий страх.
Что-то он имел в виду, упомянув ночь. Что? Неужели все-таки это был не сон? О май гад, самое время провалиться под землю… Хотя где ты видишь землю? Ну ладно, согласна провалиться под чертов снег!
Температура тела резко подскакивает, кровь приливает к щекам и ушам.
- Нападение медведей, если я правильно помню твой вчерашний послеобморочный бред, - скалится Волчек.
Накатившее облегчение затмевает обиду на замечание о бреде.
Бред однозначно лучше секса.
Ну, не в том смысле… Ну вы поняли.
Сойеру я ничего не отвечаю, а просто шагаю вперед. Даю ответ не словом, а делом.
- Левее держись, - командует он, а когда я оборачиваюсь, демонстрирует компас.
- Это из домика? - ахаю я.
- Да, как и все, что в этом рюкзаке. Я верну, - обещает он с презрительной улыбочкой и обгоняет меня.
Мне остается лишь следовать за ним. Не похоже, что он будет меня ждать, а без него я и с компасом не найду дорогу.
Ну, дороги в общепринятом понимании тут никакой и нет. И даже тропинки нет или направления. Есть елки, сосны и снег. Бесконечный рыхлый снег. Сыпучая крупянистая каша, в которую по колено проваливаются ноги, и каждый шаг дается с трудом. Когда сил уже совсем нет, и я на каждый шаг начинаю спотыкаться, Волчек предлагает отдохнуть.
Я плюхаюсь там же, где стояла, не заботясь ни о чем. Я слишком устала.
Но он заставляет меня подняться и пересесть на расстеленный коврик для йоги, который достал из рюкзака. Сам садится позади, разведя ноги по обе стороны от меня, и придвигается вплотную. Я устала и замерзла, и голодна, и ужасно хочу пить, но когда он так близко, не могу не реагировать. Не могу думать ни о чем, кроме близости наших тел.
- Просто чтобы не терять тепло, - объясняет он безэмоционально, и я киваю.
Типа поняла.
Но я не поняла. Не способна понять. Не сейчас.
Сердце трепыхается, между ног пульсирует, а к сухому горлу подбирается комок.
Он сует мне в руки термокружку.
- Не обожгись.
От нее, правда, идет пар.
- Откуда? - не веря своим глазам, спрашиваю посиневшими губами.
- Оттуда. В доме был электрический чайник, но мало воды, поэтому пришлось скрыть от тебя ее наличие. До крайней необходимости.
- Уже крайняя? - с надеждой.
- Пей.
Я делаю глоток и чувствую, как горячая, но уже не обжигающая, жидкость стекает по гортани дальше, распространяя по телу приятное и такое нужное тепло. Живительное, потому что я сразу оживаю. Распускаюсь, как почки весной.