— Не занята? — после плотного обеда в нашей столовой, когда я разомлевшая и не такая злая, как обычно, ждала очередного пациента, в кабинет заглянул Гриша.
— Пока нет. Заходи! Что-то случилось?
С Маникяном мы старались меньше пересекаться. Помню, когда месяц назад он мне показывал поле моей стратегической деятельности, я радостная налетела на него с объятьями. Это был обыкновенный порыв, без задних мыслей.
— Сонечка, — он убрал от себя мои руки, словно я была больна чем-то заразным, с таким мучительным видом, — если ты не хочешь, чтобы я докучал тебе своими ухаживаниями, то постарайся больше так не делать.
Вообще на эту тему мы никогда не говорили, хотя знали, что каждый из нас знает. Во такая тавтология. Я потом, наверное, его неделю избегала. Вот просто сбегала наглым образом. Ну, не могла я его воспринимать по-другому. Даже если бы и смогла, мужчина он видный, то мне мешал один факт — наличие детей и жены. Конечно, ведь в случае с Половцевым меня это не остановило. Но здесь…здесь все было совершенно по-другому. И передо мной стоял не заядлый бабник, перетрахавший половину института в свое время, а рассудительный, по-своему добрый, замечательный человек, которому не хотелось в случае чего, разбивать сердце.
— Слушай, у тебя есть красивое вечернее платье? — поинтересовался Гриша.
— Имеется. А зачем?
— Затем, что вечером оно тебе понадобится. Мы с тобой, как представители от нашего центра, идем на приём в честь открытия нового выставочного павильона в нашем краеведческом музее. Прием устраивает как бы исторический клуб, только сомневаюсь, что им денег на это хватило бы. И возражения не принимаются.
— Ты издеваешься?
— Я абсолютно серьёзен.
— А как к этому отнесётся твоя жена?
— Она мне доверяет! И при этом знает, что ты работаешь под моим началом.
В голове промелькнул сразу кадр из фильма «Адмирал», который мы с сестрами смотрели из-за снимающегося там Хабенского.
«— Саш, у нас все хорошо?
— Не совсем.
— Ты влюбился?» — и засобиралась Софья Федоровна с сыном и мамой в Петербург.
Мне жена Маникяна представлялась именно такой. Хотя я думала, что таких женщин больше не осталось. Оказывается нет. Существует в мире ещё всепоглощающая любовь, которая способна прощать и жертвовать. И мне не хотелось быть сейчас той самой Анной Васильевной, разбившей семью. Один раз эту роль я на себя примерила, что еле выпуталась из этой паутины.
— А я бы на ее месте уже была здесь и следила за каждым твоим шагом.
— Ты от этого места сама отказалась. Кстати, можешь уйти пораньше. К семи я тебя буду ждать там.