– На вечеринке, мы с ним общались перед тем, как я тебя кататься повёз.
Мне неприятно вспоминать ту чушь, которую городил отец, хотя его резкость для меня не новость. Он такой – не терпит полумер, на всё имеет своё мнение и в одном месте видит чужое. Другое дело, что у нас всегда получалось договориться и прийти к компромиссу.
Вот только, несмотря ни на что, неприятно в груди царапает, потому что Марту я уж точно в обиду не дам. Даже отцу.
– Просто… я… ладно, не бери в голову. Сказал и сказал, – она отворачивается, стучит указательным пальцем по нижней губе, вглядывается в темноту за окном.
– Марта, я взрослый мальчик, мне двадцать шесть лет. Знаешь, несмотря ни на что, никогда не позволял родителям вмешиваться в свою жизнь. Потому наши отношения будут идти по нашим правилам, посторонним там не место. Даже если эти посторонние – родители. Любые родители.
Тщательно выбираю слова, снова её лицо к себе поворачиваю, чтобы смотрела на меня, слушала. Слышала. Когда так, глаза в глаза, когда расстояние между нами всего несколько сантиметров, говорить намного проще, хотя от запаха Марты голова кругом и всё внутри на дыбы становится.
– Ты правда так думаешь? – вскидывает на меня свои потрясающие глаза и, подавшись вперёд, обнимает за шею. Трётся носом о плечо, пальцами рубашку комкает, тихонько дышит.
– Расскажешь, почему плакала? Тебя обидел кто-то?
Глажу её по волосам, чувствую, как головой качает. Упёртая девчонка! Всё сама, всё на своих плечах везёт.
– Это неважно, у меня просто период трудный. А ты? Почему на звонок мой не ответил?
– У меня тоже… период трудный.
Вдруг в окно кто-то энергично стучит, и Марта резко отскакивает от меня. Вертит головой, а я вглядываюсь в фигуру в белом по ту сторону стекла.
Свят-свят-свят.
– Мама, – едва губами шевеля, говорит Марта и хлопает длинными ресницами.
Похоже, знакомство с родителями произойдёт раньше, чем я рассчитывал.
– Марта, выходи! Я вижу тебя, – голос Иванны Станиславовны не сочится мёдом, и будь я трепетным юношей, наложил в штаны от её тона.
– Марк, я пойду, – дёргается, но я распахиваю свою дверцу раньше, чем Марта успевает разделаться с замком на ремне безопасности.
Натягиваю на лицо самую беззаботную и обворожительную улыбку, на которую только способен, и смотрю прямо на хмурую Иванну Станиславовну.
– Марк Романович? Какими судьбами в наших краях? – Иванна Станиславовна держится вежливо и чуть-чуть отстранённо, но в её глазах бушуют пожары.
Этим взглядом она пытается высказать мне всё, на что не может решиться, памятуя, что я хозяйский сынок.