Мама обнимает меня за плечи, я кладу голову ей на плечо и грею руки о тёплый термос. Пахнет липой, сочной травой, ночью и почему-то морем.
«Я влюбилась», – говорю, а мама вздыхает и целует меня в макушку.
Снова чувствую себя первоклассницей, которая тыкалась когда-то маме в живот и с придыханием рассказывала, с каким красивым мальчиком её посадили. Мою первую любовь звали Толик Кривоносов, он носил за мной до дверей подъезда портфель, а потом влюбился в Машку Сидоркину и уже ей дарил всё своё внимание. И вообще, к концу первого класса я окончательно убедилась: Толик Кривоносов – тот ещё ветрогон и бабник.
– Ты у меня уже совсем взрослая. Время так быстро летит.
– Оказывается, взрослеть иногда трудно и больно.
– Все через это так или иначе проходят, – «утешает» меня мама, но она права.
– Мам, скажи честно, тебе не нравится Марк?
Этот вопрос меня мучает, царапает изнутри – когда ты влюблён, больше всего хочется, чтобы весь мир делал то же самое, но сегодня я чётко поняла: мама едва сдерживалась, чтобы не наговорить грубостей. Марк первый, кого я познакомила с семьёй, и всё вышла, откровенно говоря, по-дурацки, но хотелось, чтобы всё прошло мирно, а оно нервно получилось.
Мама молчит, а я поднимаю голову и смотрю на её напряжённый полупрофиль. Мама думает, подбирает слова, а я жду её вердикта.
– Он… неплохой парень, – наконец говорит и забирает у меня термос. – Конкретно к нему у меня нет особенных претензий, хотя он и бабник. Просто я очень боюсь, что он тебя обидит. И ещё не верю в эту историю с фиктивными отношениями. Прости, не хочу тебе врать. Если ты влюбилась, это хорошо, но отключать мозги совсем необязательно.
– Любовь и трезвый ум не всегда синонимы.
– Уж мне ли не знать? – улыбается, но улыбка выходит горькая, а в глазах мелькает грусть. – Может быть, люби я твоего отца чуть меньше, всё было бы иначе, – вздыхает мама и пьёт чай, зажмурившись.
Кажется, она вот-вот разрыдается, и я понимаю, что поступок моего отца, его смерть и проблемы, после этого начавшиеся, – её незаживающая рана.
– Мам, зачем он так с нами, а? Можно ведь было вместе что-то придумать, найти выход.
– Я не знаю, честно, – мама всё-таки и на свои плечи накидывает край шали. – Мне обидно только, что слепой такой оказалась, но за всё нужно платить. И я плачу, во всех смыслах этого слова, но скоро это всё закончится. Ты же в курсе, что нам остались только две выплаты по кредиту?
Это настолько радостная новость, что у меня дыхание от счастья перекрывает. Взвизгиваю, обнимаю маму, крепко к ней прижимаюсь и говорю, что она у меня умница, всё у нас будет хорошо, а дальше будет только лучше.