* * *
Марк в одних трусах стоит на моей кухне… это совершенно невероятное очень киношное зрелище, но я всё равно не могу налюбоваться на его широкую спину. Он красивый, очень и кажется ещё красивее просто потому, что люблю его бесконечно – эта ночь показала мне это в полной мере. Доказала.
Я сижу, подперев кулаками подбородок, смотрю на хлопочущего Марка и так легко вдруг становится. Хорошо. Душевно.
– Что ты там делаешь? – спрашиваю, а в голосе моём странная игривость. – Запах фантастический.
– Ты ж в курсе, что я в Америке жил. Панкейки – единственное блюдо, которое я умею готовить.
– Это блины? Пышные такие…
– Нет, – Марк оборачивается, потрясает в воздухе железной лопаткой и смотрит на меня с осуждением. – Это панкейки, глупая! Кстати, кленового сиропа у тебя случайно нет?
Марк, очень смешной, осматривает мою кухню, а я хохочу в голос.
– У нас тут не капитолийские холмы, а обычная постсоветская кухня. В нашем городе даже клёны не растут, – не могу перестать смеяться, потому приходится зажать рот ладонью, пока отпустит. – Но у нас есть варенье! Грушевое. По цвету очень даже подходит.
– Неси своё варенье, – командует Марк, а я нахожу в шкафчике пол-литровую баночку с янтарным сиропом и кусочкам фруктов внутри.
Красота и моё любимое.
Дальше мы просто завтракаем, и блины – ой, панкейки, простите, – Марка оказываются самым вкусным блюдом на свеет. Пышные, ароматные, с тёмной кофейной корочкой, как с картинки из кулинарного журнала, они просто тают во рту.
– Вкусно? – Марк усмехается, орудуя ножом и вилкой. – Ну, я ж говорил. Это просто замечательно.
– Ты просто замечательный.
Тянусь к его губам, запечатываю на них поцелуй, а Марк слизывает сладкий сироп.
– А ты вкусная.
– Это всё мамино варенье.
– Это всё ты.
Всё это похоже на сказку, и я купаюсь в ней, позабыв обо всём на свете
Где-то вдалеке квартиры слышится перезвон – телефон Марка оживает. Мой принц напрягается, смотрит куда-то вглубь себя и возвращается к блинам. Но неизвестный абонент настойчив, и Марк чертыхается сквозь сжатые зубы, нервно отбрасывает вилку и резко поднимается из-за стола. Несчастный стул, ещё купленный много лет назад папой, жалобно скрежечет ножками по полу и уезжает на десятки сантиметров назад.
– Всё хорошо?
– Всё отлично, не бери в голову. Я сейчас.
Марк уходит в спальню, где сбросил свои вещи накануне, а я решаю прибрать со стола. Что-то мне подсказывает, что звонит Марку кто-то неприятный, но гоню от себя эти мысли.
Правда, любопытство не даёт покоя, и я вся обращаюсь вслух. Но даже если бы не хотела ничего слышать, квартира у нас маленькая, стены тонкие, и каждое слово доносится до меня очень чётко, хотя Марк вряд ли кричит.