Мы чуть не кубарем вываливаемся из автобуса, а я вдруг понимаю, что не хочу домой. Несмотря на обещание Анфисе Игоревне, не хочу. Будто бы там, внутри квартиры, меня ждёт кто-то большой и страшный. Странные ощущения, и мне бы посмеяться над их абсурдностью, а ноги всё равно не несут к квартире.
Я должна верить Марку, доверять ему. Иначе какой смысл называть всё, что мы проживаем сейчас, любовью?
– Слушай, что-то с тобой точно не так, – Таня останавливается напротив, осматривает меня внимательно, нахмурив брови. – Может, роллы были тухлые? Что-то мне их привкус не понравился. Ты поэтому бледная? Отравилась?
– Наверное, – выбираю самый безопасный вариант.
– Хочешь, с тобой побуду? Или ко мне пойдём. Ну, что ты одна в квартире делать будешь? А если тошнить будет? Кто поможет?
– Ты такая классная, – не сдерживаю вдруг нахлынувших эмоций и сгребаю беспокойную Таньку в объятиях. Прижимаю к себе, обещаю в случае чего позвонить и ухожу в сторону дома.
Машина Анфисы Игоревны припаркована у подъезда, а я смотрю на часы. Неужели опоздала? Да нет, пяти ещё нет – до нашей встречи ещё больше двадцати минут. Но моя бывшая – надеюсь, что уже бывшая – работодательница в нетерпении меряет шагами узкую полоску асфальта. Разговаривает по телефону, отдаёт кому-то отрывистые приказы и мне, честно признаться, жаль несчастного абонента.
Такая Анфиса Игоревна далеко не самый приятный человек. Сейчас она злая, хмурая и очень взвинченная. У меня даже мурашки по коже ползут, когда представляю себя на месте её собеседника.
Завидев меня, она широко – даже слишком – улыбается, убирает мобильный, бросив на прощание что-то неразборчивое, и разводит руки для объятий. Но меня что-то останавливает, словно я впервые увидела, какой может быть Анфиса Игоревна. Фальшивой в том числе, и улыбки её мне больше не кажутся такими искренними.
Марк не умеет делиться тем, что наболело. То ли слабым боится показаться, то ли просто привык всё самое плохое держать под замком, внутри себя. Но мне достаточно было намёков, чтобы понять: его мать не такая, какой изо всех сил хочет показаться. А какая? Мне не хватает опыта, чтобы читать людей, как открытую книгу, но даже моих скромных познаний в психологии достаточно, чтобы уяснить: Анфиса Игоревна – не самая добрая, красивая и бескорыстная на свете.
Я неловко ныряю в распахнутые объятия, чувствуя всю нелепость этой ситуации. Анфиса Игоревна хлопает меня по спине, прижимает к себе крепко, собой опутывает, и запах жасмина наполняет лёгкие, вызывает тошноту. Такой сладкий, до отвращения приторный.