Украдкой провожу по губам, пытаюсь улыбку глупую стереть, но не выходит.
– Извините, Марк Романович, вырвалось, – бурчу, чтобы скрыть неловкость, и лениво думаю, что нужно бы полезть в скрытые темнотой кусты да поискать телефон, но двигаться с места не хочется. – Вы так неожиданно выскочили из-за спины, что я испугалась, вот и начала глупости говорить.
Марк наверняка телепат, потому что стоило мне подумать, он огибает лавочку и подходит к кусту. Не проходит и пары секунд как он достаёт телефон и протягивает мне. На экране небольшая трещина, но сил переживать об этом нет.
– Ты плакала, – без тени вопроса в голосе и мне приходится кивнуть, потому что врать бессмысленно.
– Я девочка, у девочек такое случается, – вновь шучу неловко, но Марк улыбается в ответ.
Не хочу, но вспоминаю его отца, который при всей их похожести моим дурацким шуткам не улыбался.
– Ты не ответила как там твоя мама, – Марк будто специально не торопится оказываться ближе, и я ему за это благодарна.
Кажется, если снова нарушит моё личное пространство, разревусь.
– Ей немного лучше, но там с сердцем что-то, врачу кардиограмма не нравится. Завтра повторно снимут, – говорю торопливо, а Марк запускает руку в волосы.
– Прости, я совсем не способен утешать, – крутит шеей и едва заметно морщится.
– Да мне и не нужно…
– Марта, но если нужна какая-то помощь, скажи. Это, мне кажется, лучше слов, да?
– Да, – чуть слышно, потому что слова и правда, бессмысленны.
Какой в них толк?
– Пусть всё пройдёт, – говорит тихо и резким жестом смахивает упавшую на лоб чёлку.
В тусклом свете фонаря замечаю тонкую полоску шрама под линией роста волос, которого раньше не видела.
Странно, что он сейчас в глаза бросился.
– Пусть пройдёт, – киваю и выдавливаю благодарную улыбку. – Ну… пока?
Надо идти домой. Плакать мне уже не хочется – спасибо Марку за это, – потому самое время принять душ и завалиться спать. А утром уже подумать, что делать дальше.
Отступаю на шаг, но Марк, словно примагниченный, остаётся всё на том же расстоянии. Будто идёт за мной, ведомый невидимой верёвочкой.
– Ты плакала, – снова повторяет, а я глупо киваю. – Мне кажется, остаться одной в квартире – плохая идея.
Нормальная это идея.
– Обещаю, что руки на себя накладывать не буду, – криво улыбаюсь и сильнее натягиваю лямки рюкзака.
Я цепляюсь в них крепко, и искусственная кожа слегка трещит под пальцами.
– Но ты будешь снова плакать, – говорит, будто под шкуру смог мне влезть. – Что в этом хорошего?
– Даже если буду, какая тебе разница?
Наш разговор бессмысленный и глупый, и мне давно нужно было развернуться и уйти отсюда. Хватит с меня фокусов этой семейки, но Марк так смотрит… словно предложить мне что-то хочет.