— И как это? — упёр он руки в бока.
— Обыкновенно. К моей подруге вчера начали приставать какие-то уроды, я в это время была с ней. Пришлось звонить Андрею, чтобы помог, — начала я сочинять на ходу, приукрашивая реальные события.
— И где это было?
— Мы в «Пирамиде» отдыхали, — я посмотрела на Разумовского, который облегчённо вздохнул. Видимо, все дело было в этом заведении. Или…я ничего не понимаю, но так уверенно вру.
— А почему ты сразу не сказал? — впялил свой взгляд Петрович на Разумовского.
— Не люблю я хвастать подвигами. Хотя ты мне даже объясниться не дал.
— А откуда тогда у меня его куртка?
— Господи, идите оба с глаз долой. Берешь вечером мои тренировки. Перед пацанами лучше так не появляйся, — приказал злой тренер. Андрей лишь согласно кивнул.
— Объяснишь? — уставилась я на него, едва мы оказались на улице. В глазах, который смотрели на меня исподлобья плясали молнии, готовые в любой момент убить любого на месте. Ярость плескалась через край, и я это ощущала почти физически.
— Нет, — выдал Разумовский и пошел по направлению к байку. А вчера он вел себя по-другому.
— Андрей, — попыталась я его остановить, — Разумовский, сволочь ты неблагодарная, — выдал вдруг мозг. Он остановился, обернулся, внимательно посмотрел, так, что аж холодок побежал по позвоночнику.
— Божена, я тебя об этом не просил.
— А нельзя просто сказать «спасибо»?
— Спасибо, — выдавил он. Развернулся, наверное в надежде сбежать, но подумал, и снова обернулся ко мне. — Извини, но я не буду тебя в это впутывать.
— Ясно, — выдохнула, попытавшись придать своему лицу более беспристрастное выражение. — До вечера!
Я так понимаю, что вечернюю тренировку будет вести именно он, так как Петрович решил не допускать Разумовского к детям с такой рожей. Хотелось, конечно, сказать, чтобы он засунул свою благодарность куда подальше и поглубже, но я промолчал, возвращаясь к автомобилю. Отправила папе сообщение с текстом, который говорил о том, что со мной все в порядке. Он волновался и я это знала. А ещё чувствовал себя виноватым за то, что не смог оградить свою единственную дочурку от ее мужа. Но, если вы знакомы с Алексеем Алексеевичем Барышниковым, то знаете, что это крайне принципиальный человек, который умрет, но не нарушит свое слово.
Теперь по плану было навестить Надю и узнать, что вчера за фигня приключилась.
Дорогу к отелю я уже запомнила, поэтому двигалась по городу без навигатора. В прошлый раз, когда папа устраивал праздник, я разглядела только новенький фасад здания и ресторан. Вчера же меня достаточно впечатлила обстановка внутри, которая кричала о том, что отель дорогой и…в общем, дорогой. Этого достаточно, чтоб представить насколько роскошно было внутри. А вот номера, где мы с Разумовским кинули Надин, я вообще не запомнила. Но мне повезло, что за стойкой администратора дежурила вчерашняя девушка все в том же красном форменном пиджаке, где на бейдже было выгравировано ее имя. Именно выгравировано. Но запоминать его мне было лень, да и не важно это все, если тебя встречают здесь, как самого долгожданного гостя и пускают в номер к постояльцу за парочку крупных банкнот. Да, с коррупцией я не борюсь и не собираюсь, потому что я выросла в семье, где такое решение проблемы считается приемлемым, у меня был пример с детства перед глазами. Стыдно, но… В общем, возвращаясь к Наде, а точнее входя в ее номер я попала в царство мрака и перегара. Ее тело, распластанное на огромной кровати, казалось совсем бездыханным, но если приглядеться оно дышало, и это успокаивало.