— Ты идёшь? — спросилась Даша, когда мы остановились напротив окон нашей комнаты.
— Она придёт через пару минут, — заверил Разумовский, давая ей понять, что ловить ей что-либо здесь бесполезно. Послышался громкий хлопок двери, который, по-моему, мог перебудить детские корпуса.
— Зря ты так, мне с ней ещё три дня ночевать.
— А зная ее, я бы сказал, что это может быть опасно, — заверил Андрей.
— Спасибо, успокоил, — панику я заменила на иронию. И все же было немного не по себе.
— Я бы мог взять тебя с собой, но тогда Петровича придется выселять.
— Мы втроём не уживемся?
— Лучше не испытывать судьбу.
— Ладно! Если что телефон держи при себе. Если я звоню значит, хочу, чтобы ты меня спас, — этот план меня даже малость обнадежил.
— Конечно! А ещё расслабься. Даша слишком дорожит своей работой. А правила тут строгие на счёт поведения.
— Ты меня успокаиваешь, чтобы я в постели у тебя не оказалась?
— После купания это решение мне даётся с трудом, — я даже забыла как дышать после этих слов. А Разумовский лишь улыбнулся на прощание, пожелал спокойной ночи и исчез. И как ни странно, моя ночь была спокойной. Лишь когда засыпала, слышала всхлипывания и шмыганье носом, с дальней кровати, но на этом все.
Зато утром произошло приключение, которое послужило толчком для дальнейших событий.
Пробежка наша с Разумовским как всегда проходила уже по знакомому маршруту. В это утро почему-то вообще не было никаких сил двигаться, поэтому я немного отставала. То ли погода с нависшими свинцовыми тучами не вдохновляла, то ли ещё что-то. Но грешила я именно на нее. И почему-то Андрей тоже был через чур серьёзен. В другой день он бы отпускал свои дурацкие шуточки, но что-то явно было не так. Что именно, я не решалась спросить. То ли этот устрашающий тяжёлый взгляд останавливал, то ли знала, что все равно ничего не расскажет.
У ворот лагеря стояло два автомобиля. Такие черные, с тонированными стеклами. В общем, сразу они мне не понравились. А Разумовский стал мрачнее даже этих туч, что расположились над нами.
— Это кто? — напряглась я.
— Иди, я сам разберусь.
— Андрей, — я хотела возразить.
— Я сказал иди, — гаркнул Разумовский так, что я поняла, споры в этой ситуации бесполезны. Первый, кто вышел из машины, он же единственный, кого я вообще успела разглядеть, был парень, которому на вид было не больше тридцати. Симпатичный, даже очень, только через щеку от уголка рта и до виска у него пролегал огромный уродливый шрам.
— Подружка? — услышала я за спиной вкрадчивый голос.
— Не твое дело. Я даже не буду спрашивать, что вы от меня хотите, — в голосе Андрея звучали нотки стали. И хотелось бы мне услышать большее, но на таком расстоянии, чтобы оставаться незаметной и слышать, это невозможно.