Мне пришлось ещё ждать минут двадцать, чтобы, наконец, злой Разумовский появился на территории лагеря. Мой вопросительный взгляд, естественно он проигнорировал, пройдя мимо.
— И снова никаких объяснений?
— Я не обязан.
— Я понимаю, но Андрей, ты… — начала я, но была прервана. Хотелось выяснить все мирным путём.
— Чего ты прицепилась ко мне? Что тебе от меня нужно, Божен? Я своего мнения не менял. Хватит ждать, что я буду собачонкой заглядывать тебе в глаза и вилять хвостиком, как ты привыкла. Ты зря тратишь время. У нас с тобой ничего не получится.
Интересно, это из-за того, что ему испортили настроение или он действительно так думает? А! Пофиг! Я девочка и я хочу обидеться. Это ведь нормально, если парень придурок?
Вот теперь действительно стало жутко обидно за потраченное время. Не за себя, нет! Я предполагала, что наговорил это Разумовский специально. Только вот желание выяснять причину пропало. Появилась злость. Злость на себя, на него, да и вообше, на жизнь в целом, хотя мне на нее грех жаловаться.
— Козел ты, Дикий! — выдало моё обидевшееся сознание. Вместе с тем кулак, движимый, видимо, этими самыми эмоциями, как в замедленной съёмке стал приближаться к его лицу. Да, сам виноват! Поднатаскал, а ведь мог бы отделался обыкновенной оплеухой. Но, я с каким-то совершенно извращенным удовольствием ощущала, как костяшки пальцев соприкасаются с его челюстью. В них отдается лёгкая боль, от чего я вдобавок чувствую себя ещё и мазохистом, а уж потом разворачиваюсь и ухожу с гордо поднятой головой. Не для того я у папы золотце, чтобы давать себя обижать.
Кто был охотник? — Кто — добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?
М. Цветаева.
Эти возмутительно-длинные два дня, наконец, закончились. Возвращались мы домой с победой и кубком, который гарантированно давал ребятам на следующий год бесплатное проживание в лагере. И сегодня детишки меня удивили. Ехали больше двух часов, но всё это время они не залипали в своих гаджетах, а пели. Хором горлопанили песни, ну и я дура вместе с ними. Да так, что, кажется, голос сорвала. И за последние сорок восемь часов это было время, когда я веселилась и расслаблялась. А ещё радовалась, что Разумовского не было в автобусе.
Мы так и не помирились. Он оставался при своем мнении, а я страдала, но решила, раз получилось десять лет назад, то и сейчас получится справится. Не сошёлся же свет клином на нем одном.
У школы ребятишек встречали родители, а наша задача была сдать назад учеников целыми, поэтому и ждали до последнего. Я высматривала на стоянке отцовский автомобиль, потому что ещё с утра позвонила и попросила прислать Сергея. Не пешком же топать в самом-то деле. Но была приятно удивлена, когда вместо ожидаемого водителя меня встречал совсем другой.