– Да нет же! – И девочка в красках рассказала всё и показала; брат остался более чем доволен.
– Значит, не зря мы в тебя вкладываем. – Повеселел Бренн.
– Когда же он сам сюда приедет? – Спросила Василёк, посерьёзнев.
И сник её брат, и не знал, что ответить. Ибо страшное на себя взял Бренн: там, в Швинии, полтора года назад у надгробия матери он не сказал девочке, что её отец тоже умер. Синеглазка стояла рядом с могильным камнем своего отца, но не обратила на него внимания, убиваясь по Хризольде. Надпись на камне почти стёрлась, но уж он-то, Бренн, знал, что рядом с его матерью лежит его отчим. Так и росла девочка, думая, что Яккоб, её отец просто очень далеко уехал.
Сестрёнка вдруг замолчала и замкнулась в себе. Всю её радость как ветром сдуло.
– Скажи, ёжик: почему он меня не навещает? Может, он меня совсем не любит?
И смотрел на её брата Криспин, и злился: уж он-то знает всю правду. Вот только рассказать её должен сам мальчик, а не кот.
Тогда присел рядом Бренн, и начал гладить сестру по голове.
– Отец твой очень любит тебя; не глупи. Всё, что ты имеешь сейчас – это его заслуга. Твои платья, твои игрушки… Посмотри, сколько подарков, сколько гостинцев он тебе через меня передал!
Криспин был готов укусить друга.
«Брехло!», ворчал кот.
Взорвалась тогда Синеглазка, отстранившись от брата:
– Да не нужны мне его подарки! Мне нужен он сам! И ты… Ты тоже так редко приезжаешь!
– Но ты ведь не одна… – Начал было Бренн. – Есть Криспин. Наверняка ты подружилась здесь с кем-то.
Тогда Василёк, как-то странно посмотрев на брата, тихо спросила:
– Почему не ты мой папа???
И сколько было в её взгляде боли, мучений, страданий!
Бренн обомлел, остолбенел от таких странных речей.
– Ты хотя бы навещаешь; ты хотя бы не бросил. – Продолжала девочка. – А он где?! Я никогда его не видела! Ау…
Бренн хранил молчание, не зная, куда спрятаться от стыда и раскаяния – его ложь оборачивается страшными вещами.
– Есть то, чего я не знаю? – По-взрослому спросила сестра. – Говори сразу, чтобы мне не было потом так больно.
«Да скажи же ты ей правду, болван!», зашипел Криспин. «Или ты не мужчина, не норд?».
Бренн обхватил своё лицо ладонями, подперев локти коленями, и сидел так некоторое время. Наконец он встал, и подсел к сестре. Он попытался было дотронуться до этого комочка, но боялся спугнуть, испортить, ранить.
– Твой папа рядом с мамой, Василёк. – Выдавил из себя брат. – Пока лилась правда в доме Харля, которую я знал и так, ты была занята игрой. После я уже не осмелился. Я счёл, что не смогу сказать маленькому ребёнку о таких вещах. Не смог тогда – не хотел и сейчас. Прости, что обманывал тебя, ведь с самых юных лет ты уверена была в ином.