Кирилл сидел с ней на скамейке, возле подъезда, слушая историю этой многострадальной женщины.
– Семен Федорович очень сильно переживал. Ведь они прожили совместно почти тридцать лет. Вот от переживаний у него и пошли проблемы с головой. Его из-за этого и с колледжа уволили. Сначала, вроде ничего страшного. Только целыми днями на могилке у Машеньки пропадал. А потом все хуже и хуже. То тарелку супа нальет и ждет Машеньку. То встречать ее собирается с работы. Я к нему и в квартиру перебралась, чтоб как-то присматривать за ним. А потом приступы начались. Два раза его в «психушку» забирали. Вернется, вроде все нормально. Ходит, разговаривает. По хозяйству начинает заниматься. А потом все сначала. Я ему говорю, могилка у Машеньки совсем заросла, съездить необходимо, поправить оградку. А он на меня смотрит с непониманием. Какая, спрашивает могилка, какая ограда? Недавно пришел, поясняет, духи купил Машеньке на день рождения. Я сама плачу, объясняю, что нет Машеньки нашей на свете. А он злится, меня ругать начинает. Вы, только на него не сердитесь. Он никому худого в жизни не сделал. И я его не осуждаю и прощаю. Видать Бог неспроста дал нам эти испытания. Мой это крест и мне его до конца дней тащить…
Кирилл поднялся, кивнул в сторону машины и они, друг за другом в полном молчании покинули этот многострадальный двор.
Сидя в машине, ожидая зеленый сигнал светофора на узком перекрестке, Кирилл таращился по сторонам, любуясь еще ярко-зеленными молодыми листочками деревьев, освещенных ярким солнцем, проходящими задумчивыми пешеходами и лежавшей на просохшем клочке тротуара лохматой бездомной собакой интенсивно чесавшей задней лапой свое ухо, закатив к небу глаза. Пальцы настукивали по рулевому колесу такт засевшей с утра мелодии из старого доброго мультфильма. Слева, от него, медленно поравнялась «Рено Логан», с желтыми шашечками на крыше. Кирилл машинально кинул взгляд в ее сторону. С переднего пассажирского кресла, остановившегося рядом автомобиля, немного в сторону, равнодушно смотрело скуластое, чисто выбритое лицо мужчины, среднего возраста, с темной повязкой на глазу. Внезапный мощный прилив крови к вискам хлестко ударил его со всего размаха, словно увесистая оплеуха. В глазах резко потемнело, в горле пересохло, отдавая неприятной горечью. Интуитивно дернувшись, отворачивая голову, он пригнулся, стараясь отдышаться. В это время, стоявшее рядом такси с пассажиром, лихо рвануло вперед. Сзади раздался раздраженный рев клаксона. Проехав перекресток, Кирилл прижался к краю дороги, включил «аварийку», дрожащими пальцами достал сигарету, несколько раз онемевшими пальцами крутанул колесико зажигалки, стараясь выбить из нее искру. Прикурил, сделал несколько крепких затяжек. В памяти отчетливо возник образ искаженного от злобы гримасы лица и направленный на него черный ствол пистолета. Дождавшись, когда биение сердца войдет в положенный ритм, Кирилл достал из нагрудного кармана записную книжку, записал неровными цифрами запомнившийся номер такси. «Может, я все-таки ошибся?».