Обвинитель не задаёт вопросов — он что-то пишет, поглядывает на меня иногда и снова пишет.
— Показания мои записываешь? — язвлю.
— Ваши показания суд учитывать не будет. Вы, Асманов, находитесь под действием наркотика. Вы неадекватны.
— Ты сначала докажи, что я употреблял, — у меня дёргается глаз — нервный тик, но я стараюсь держать лицо.
— Не составит труда, — хмыкает прокурор и продолжает писать.
Рожа каменная, взгляд стальной. Сразу ясно — профи.
Он убирает блокнот в карман и зовёт охрану, чтобы с меня сняли наручники. Дверь камеры закрывается — меня наконец-то оставляют в одиночестве.
Итак — кто, бл*, меня так подставил?! Догадки у меня имеются, а конкретики нет.
Дурь подкинул Жека — факт. Он единственный, кто заходил к нам в дом. Но откуда у этого волка бабки на десять доз? Евгению пришлось бы продать свой бизнес и душу, чтобы купить десяток пастилок Плея.
Шакур ему помог?
Из мести мой коллега-альфа мог подгадить. Но зачем ему это? Бизнесы у нас не пересекаются, финансовыми обязательствами не связаны. Обида за отобранный подарок не повод уничтожать меня. Я Шакура неплохо знаю, но чтобы он пошёл на такое, надо… как минимум его бабу трахнуть. Я не трахал.
Кому-то припекло от меня избавиться. Как тогда, когда одна блудливая сучка в клубе лёгким движением языка сделала из меня торчка. За этим стоял мой прямой конкурент, но сейчас он устранён.
Я не идиот и отлично понимаю, что за Жекой кто-то стоит.
Кто? Кто, бл*ть?!
Мотор в груди рычит, надрывается и болит. Таблеток с собой у меня нет. Просить пилюлю у охраны — бесполезно. Заключенным не положена медицинская помощь.
Ложусь на металлическую сетку кровати, дышу. Хреново мне. Перед глазами стоит личико Ангелины. Кнопка — ангел мой… Я улыбаюсь ей через боль.
— Прости меня, Гелик, — шепчу, закрываю глаза и проваливаюсь в густую вязкую темноту.
Сердце трепыхается в груди, ноет — сука такая.
Кто?..
* * *
Наташка сидит на табуретке, сжимая в пятерне кружку с водой, а Каир нависает над ней огромной чёрной тучей. Бета ждёт, когда моя сестра придёт в себя и заговорит. Но терпение у него не безграничное.
— Нат, не молчи, — я смотрю на несчастную, напуганную, сломленную сестру и не жалко её совсем.
— Сейчас я… — бормочет Наташка, делает глоток из кружки и с дрожью выдыхает. — Вы… — она поднимает глаза на Каира, бледнеет. — Вы приезжали около месяца назад, привозили деньги за аренду.
— Дальше что? — рычит бета.
— Через несколько дней после вас приехал… он, — Наташка отводит глаза. — Не знаю, кто этот мужик, но он предложил мне торговать дурью. Показал товар и сказал, что это дорогая тема. Сначала я пыталась отказаться… — Ната замолкает, хмурится и снова пьёт воду, потирая пострадавшую от хватки Каира шею. — В нашем мухосранске люди нищие, а тут Плей… Но тот мужик сказал, что эта штука — стопроцентный вариант. На неё подсаживаются с первой дозы — нарки на всё пойдут, чтобы получить ещё одну пастилку, а потом ещё… Я согласилась.