Я смотрю на крупные мужские пальцы, сжимающие кусочек цветного стекла.
Не стекла.
Поднимаю взгляд и читаю в глазах Женьки ответы на вопросы, которые вспыхивают в моей голове один за другим.
— Не-е-ет… — сиплю.
— Да, Гелик, — он хватает меня за лицо и больно надавливает пальцами на скулы. — Захлебнёшься в реке под кайфом, — он добавляет силы в нажим, заставляя меня разомкнуть челюсти. — Чисто и быстро. Больно не будет!
Я пищу и крепче сжимаю зубы. Рвусь из хватки козла, которого когда-то считала своим другом, но он гораздо сильнее, и шансов у меня нет. Я падаю на траву, а Жека придавливает меня собой к земле, и у него почти получается впихнуть мне в рот дозу Плея.
На языке странный сладковатый привкус. Глотать нельзя! Отплёвываюсь, попадаю в рожу бывшего шефа и получаю от него за это по лицу. В ушах звенит, скула гудит от боли, но я извиваюсь, как уж на сковородке, и случайно попадаю палачу в пах коленом.
— Сука! — воет Женька.
Поняв, что меня больше не держат, я рву пальцами сочную траву, пытаясь отползти, и у меня даже получается. Немного. Поднимаю голову — перед глазами двоится, и мне кажется — это всё не реальность…
На меня бежит огромный лохматый зверь с жёлтыми глазами. Он похож на нечесаную кавказскую овчарку…
Я только взвизгнуть успеваю и лицо в траве спрятать, когда эта махина перепрыгивает через меня. Сзади раздаются страшные звуки — Жека орёт, как когда-то орал Гарик.
Нет, сейчас страшнее…
Звуки в фильмах ужасов по сравнению с этим — детские песенки. Кровь в венах стынет, и сердце стучит в ушах.
Дядя…
Я в безопасности, но то, что происходит — это реально ужасно. Из глаз катятся слёзы, а тело словно деревянное — не могу пошевелиться. Рыдаю, уткнувшись носом в землю. У меня истерика.
Тишина. Она внезапная, оглушающая, сильнее недавних воплей Жени. Кажется, даже звуки природы выключились.
Мне в шею утыкается что-то мокрое и тёплое. Нос. Волчий.
От горячего дыхания оборотня у меня от загривка до пяток скачут мурашки. Плакать я перестаю мгновенно. Кровь разгоняется, но я всё ещё не могу заставить себя хотя бы поднять голову. Так и лежу лицом в траве. Кажется, дрожу.
Огромная морда поддевает меня под бок, и я перекатываюсь на спину. Вижу небо. Оно высокое-превысокое — как в детстве, когда ты маленькая, а мир большой. Я сейчас тоже маленькая. Монументальная природа — скалы, бескрайнее небо, шум реки, рядом огромный мохнатый волк, а где-то там алое пятно — мой несостоявшийся палач.
Эмоций у меня нет. Закончились.
Я почему-то думаю о том, что если нас снять на кинокамеру сверху и пустить эти кадры под какую-нибудь мелодию Баха — потянет на Оскар. Определённо. Можно сойти с ума от момента. Возможно, уже…