— Я сказала — нет! Уходи! — встаю, держусь за столешницу, а ноги, как вата.
— Ты тупая?! — Игорь подскакивает со стула и до боли сжимает пятернёй моё предплечье. — Я тебя не спрашиваю, а перед фактом ставлю, — рычит мне в лицо. — Через годик родишь, чтобы батя внуку порадовался. И мне неинтересно, что ты по этому поводу думаешь! Ясно, бл*?!
Ого! Брак, значит, фиктивный, а ребёнка я ему родить должна настоящего? От этой мысли меня едва на изнанку не выворачивает. Спать с Соловьём, да ещё и беременеть от него… Нет! Нет! И ещё раз — НЕТ!
Выдираюсь из хватки и хромаю к двери, чтобы пойти в зимовьё к Жеке. Плохая была идея остаться ночевать в кухне, но я, опасаясь нового соседа, решила спать в гордом одиночестве на раскладушке. Не того испугалась.
До порога дойти я не успеваю — хмельной Гарик догоняет меня и, схватив за руку, тащит обратно к столу. Я кричу, но на мои крики никто не реагирует. Женя тупо не услышит, а Михал Борисычу, видимо, плевать. Или он вообще уже успел свалить, как обещал…
Я отчаянно брыкаюсь, а озверевший Соловьёв орёт, что я должна делать, как он скажет. Мне страшно, и я снова хамлю… и получаю леща. Очень больно! Врезал по оцарапанной щеке, у меня из глаз катятся слёзы. Отпихиваю от себя нетрезвого Гарика, а он, не удержавшись на ногах, летит на кухонный стол и сносит его к чёртовой матери. Грохот, звон разбивающейся посуды, маты…
До порога добираюсь очень быстро, на адреналине, не замечая боли в ноге, но на крыльце меня догоняют неприятные ощущения. Я падаю, сдирая колени о камни. Ничего не вижу, кроме бревенчатой стены зимовья вдалеке и не слышу ничего, кроме криков беснующегося Соловьёва в коттедже. Ползу на четвереньках — медленно и больно… Поднимаюсь и почти бегу к спасительному домику.
Внутри зимовья темно и пусто. Под горлом ужас, сердце в груди ухает филином. Судорожно ищу, чем запереть дверь. В потёмках нахожу какую-то палку… Швабра сломанная! Вставляю деревяшку в дверную ручку и понимаю — вовремя. Старые доски трещат от ударов кулака Гарика.
— Женя! — кричу, надеясь, что он где-то рядом.
— Открывай, мразь! — рычит Соловей, почти выламывая дверь. — Сука, ты не понимаешь, что я из-за тебя всё могу просрать?! Место в фирме отца, хату, тачки!
— Господи… — шепчу, глядя, как в свете фонаря за окном мелькает тень Игоря. — Женись на здоровье, — заставляю себя не грубить и без того злющему Соловьёву, — только не на мне. — Мало, что ли, в Падалках девок?! К тебе очередь выстроится, свистни только!
Он вдруг ведёт себя тише — он больше не долбит в дверь, не орёт…