Перепончатая рука сжимала ворот кожуха, за который ее схватил хозяин вод, не давая уйти под воду. Длиннющие усы, с вплетенными стебельками ряски и стрелолиста топорщились, желтые глаза из-под кустистых бровей смотрели неласково.
– Это что такое? – пробасил он, встряхивая Ярину, аж брызги полетели. – Что вы устроили? Девки!
Над водой начали появляться головы русалок. У одной на бледном личике красовались длинные борозды от ногтей. Ярина могла гордиться своим отпором, хотя глубокие царапины на запястьях щипало и дергало.
– Батюшка! – покалеченная русалка спрятала лицо в ладонях, отгораживаясь еще и зелеными волосами. – Она меня… она…
Речь прервалась рыданиями.
Дрожь не желала униматься, трясло теперь и от страха. Это ж надо так влипнуть! Кто мог знать, что водяной в Хохлатке семейный, а русалки окажутся рожденными, а не утопленницами? Раньше Ярина видела лишь тех, кого утянули в воду или кто бросился сам, переродившись в водную деву без памяти о земной жизни. Сейчас же вокруг плавали совсем другие русалки. Изучай себе на здоровье, только положение не располагало.
– А кто тебя просил лезть?
– Я… Она из леса вывалилась прямо в реку. Я смотрю – человек…
– И ты сразу топить полезла. Не разобравшись.
– Я думала…
Русалка плакала так горько, что Ярину тут же заела совесть. Надо было и правда утопнуть, хлопот было бы меньше. Осерчает водяной, превратит в рыбку или лягуху за то, что на дочку его напала. И будет она квакать свой недолгий век!
– Думать ты мала еще! Это дело нам с матерью оставь. Ты уж однажды надумала плыть к людям. Помнишь, чем обернулось? И вот, опять. Чуть лешачку не утопила.
Ярина погрязла в самобичевании и не сразу поняла, как ее назвали, и почему русалки воззрились на нее с потрясенным недоверием.
– Ну, здравствуй, матушка! – Водяной развернул ее к себе лицом, продолжая держать за шкирку, как котенка.
– Зд-д-дравст-т-твуй, бат-тюш-шка. – Челюсти лязгали так, что любой упырь бы позавидовал.
– Чего бедокурим? Чего девочек моих обижаем?
Ярина, сообразив, что ни топить, ни превращать в водоплавающее ее пока не будут, обмякла, потирая лицо окоченевшими пальцами. Единственная пришедшая на ум отговорка: «Они первые начали» была глупой и не срабатывала даже в детстве, а больше сказать было нечего.
Не всем по вкусу холодная водица, и водяной это понял, решительно погреб к берегу, придерживая Ярину над водой. Русалки потянулись следом.
Когда под ногами оказался вязкий песок, она была чуть жива. Кашель напал с новой силой, клыками вгрызался в кости холод. До дома она не дойдет, мокрая одежда убьет вернее любого упыря.