— Прибыли, голубчики? — тихо заговорил Алексей. — Интересно знать, почему вы приехали так рано?
Все молчали — молчали Пашка Клещов и Грицко Никуленко, молчали другие трактористы и рабочие.
— А вы знаете, — голос мастера задрожал и угрожающе стал набирать силу, — а вы знаете, что буровая стоит, что мы уже несколько часов ждем воду? Знаете?!.
— А ты, мастер, не кричи на нас, — ответил наконец Пашка Клещов. Круглое лунообразное лицо его налилось кровью, маленькие глазки, запрятанные в жирные складки кожи, сощурились, ноздри широкого носа раздулись. — Мы не лошади, чтобы кричать на нас. Работаем — сил не жалеем. И командовать собой не позволим!
— Во-первых, я не кричу, а во-вторых, требую ответить, где вы были?
Из соседней комнаты вышел Климов. Он остановился за спиной мастера и показал здоровенный кулак Никуленко. Но Грицко только упрямо насупился и всей своей огромной неповоротливой фигурой надвинулся на Алексея. Глухим застуженным голосом загудел:
— Раскупорь путя, мастер, задавить могу… Геть, геть!
Алексей посторонился.
— Вот так-то лучше, — сказал Грицко и тяжело прошагал мимо. И опять кричал Пашка Клещов:
— Айда, ребятушки! Переоденемся, да на кухню! Тетя Шура сегодня отличный закусон приготовила! Иван Иванович, наше вам почтеньице… Присоединяйся — не прогадаешь!.. Ха-ха-ха!
Они гурьбой ввалились в комнату Никуленко, и дверь за ними с треском захлопнулась.
Алексей спросил Альмухаметова:
— Как думаешь, что все это значит?
Ибрагим не ответил. Редкие черные брови его были гневно сведены, глаза ярко поблескивали.
— А Никуленко-то каков? — спросил Клюев, стирая со щеки подсохшую мыльную пену. — Хорош тип.
— И Пашка не лучше, — подхватил Саша Смирнов. — Я видел, как он кривлялся, словно обезьяна.
Наступило неловкое молчание. Все с ожиданием и затаенным любопытством поглядывали на мастера. За стеной, в комнате Никуленко, гудели неразборчивые голоса, слышался хохот, топот ног.
— Да-а, — наконец нарушил молчание Алексей, — недаром говорится: заведется одна паршивая овца — все стадо перепортит… Ну, ладно, — он встряхнул головой, улыбнулся и осмотрел озабоченные лица ребят, — не будем падать духом. Идите ужинайте, а потом — на буровую…
Альмухаметов кивнул головой и потянулся к лежащей на столе пачке с махоркой. Рука у него, смуглая, тонкая, но крепкая, заметно дрожала. Алексей с удивлением посмотрел на Ибрагима. Он знал, что Альмухаметов не курит, а тут вдруг…
— Не нужно, Ибрагим Алексеич, — перехватил он руку татарина и крепко пожал ее. — Не нужно!
Ибрагим покорно согласился.
4
Метель началась сразу. Она налетела откуда-то из темной степи и запела, затянула на сотни голосов разбойный мотив, накрыв собой буровую, заливочный агрегат, людей.