— Ешь, сынок, не стесняйся, — ласково сказала она.
Мать неколебимо верит в старинную примету: кусок хлеба, съеденный гостем, обернется в будущем двумя кусками, неожиданным прибытком в хозяйстве.
Васлий — парень стройный, высокий, но уж очень худ от постоянного недоедания. До ремесленного училища он сначала был пастухом в своей родной деревне Абленкино, потом батрачил на мельнице. Горькая доля бедняка и постоянная безысходная нужда озлобили Васлия. В деревне многие его недолюбливают за то, что на сельских сходах он всегда выступает против зажиточных односельчан, выводит на чистую воду их жульничество с общинной землей и мирскими деньгами. В ответ мироеды кричат ему, что он глуп, молокосос и вообще человек непутевый и завистливый.
И сегодня Васлий, несмотря на праздник, пришел чем-то обозленный и взволнованный. Он отодвинул от себя миску с блинами и сказал, обращаясь к Ивану, который, казалось, тоже забыл про еду:
— Нету на них, живоглотов, никакой управы! Заграбастали себе самые лучшие земли возле деревни, а беднякам, у кого и лошади-то своей нету — выделили поля за шесть-семь верст. Походи-ка! Всех зажал в кулак мельник Устин: он и земли арендует, и за помол дерет, сколько вздумает.
— Что там про чужих говорить, когда он даже родне копейки не уступит, над каждым грошом дрожит, словно у него трясучая, — сказал Иван.
Наша семья крепко страдала от тех же напастей, про которые говорил Васлий. По воле зажиточных мужиков, криком и угрозами взявшими верх на сельском сходе, нам отвели земельный участок за четыре версты от деревни, на самой опушке Шокшемского леса. Когда-то и там шумел лес, но потом его свели, деревья и кусты сожгли, отчего это место зовется Юле, что означает «гарь». Что касается Устина, хозяина ветряной мельницы и богатой усадьбы, то кому-кому, а уж нашей-то семье его повадки были хорошо известны: моя старшая сестра Сепаш была замужем за Устином. Выдавая дочь за богача, отец рассчитывал, что зять поможет ему встать на ноги, хоть даст денег на постройку нового дома. Но зять не только не дал отцу ни копейки, но даже не помог обработать поле, когда отец заболел. Да и сама Сепаш, быстро освоившись в новой семье, набралась духа скопидомства, как-то очерствела душой и стала равнодушна к горестям родителей.
— Ну ничего, скоро зададим им жару! — говорит Васлий. — Мы хоть и бедняки, да не дураки. Алексей говорит: вместе нам надо держаться.
Тут в разговор вмешался отец. До этого он молча сидел под иконой и, макая блины в чашку с маслом, не спеша клал их в рот. Теперь он отер ладонью усы и сказал: