То заплачет ее дитя,
Ой, заплачет ее малое дитя!
Ой, не буду стрелять, не буду,
Не буду стрелять лебедь белую!
Ой, не оставлю сиротой, не оставлю
Ее малое дитя…
Лебедь, услышав песню, глянул вниз и, наверное, очень удивился: рядом с певцом сидел лохматый медведь. Издали медведь был очень похож на человека и вел себя совсем, как человек. Он старательно греб веслом, направляя лодку, словно умелый рыбак. Вот прилетела стайка пестрых уток и уселась на воду прямо против лодки. Медведь даже не посмотрел на них — знай себе машет веслом.
Почему сидит он рядом с парнем, словно это его друг-товарищ? Потому что Кождемыр любит все живое, знает, что и тонкая травинка, похожая на иголку, и крохотный жучок, и легкокрылая бабочка — все хотят жить на белом свете. Ни разу не оборвал Кождемыр тонкую нить жизни живого существа, никогда не стрелял он диких уток и лебедей. Была бы его воля, даже запретил бы резать в священной роще молодых стройных коней, пусть скачут на воле, радуются красоте мира.
Всякий зверь, всякая птица Кождемыру друг. У дуплистых деревьев всегда оставляет он корочку хлеба для белок, зимой в трескучие морозы подбирает застывших птиц, отогревает в своих ладонях. Волынщик умеет разговаривать с травой, знает, как живут дикие пчелы, понимает, о чем поют птицы.
А этого медведя еще совсем маленьким медвежонком принесли Кождемыру охотники. Дикий зверь вырос в жилье марийца, набрался сил и разума. Кождемыр любит своего медведя, и медведь любит хозяина, понимает каждое его слово, даже мысли угадывает. Что Кождемыр ни прикажет, он исполняет, как человек. Одно только плохо — не умеет медведь разговаривать.
Кождемыр повернул лодку к берегу, осторожно обогнул омут с крутящейся водой. Это самое глубокое место Какшана. В народе говорят, что в омуте живет хозяин реки — водыж.
Когда до берега осталось не больше сажени, медведь заворочался и сердито зарычал.
— Что ты? — Кождемыр огляделся кругом, но никого не увидел — ни зверя, ни человека.
— Показалось тебе, друг, нету никого, — парень ласково похлопал медведя по спине. Однако медведь не успокоился и продолжал рычать.
— Тогда посмотрим! — решил Кождемыр и, взяв весло, осторожно причалил к берегу.
Медведь беспокоился не напрасно. На прибрежном песке, недалеко от воды, лежал какой-то человек. Кождемыр, спрыгнув с лодки, подбежал к нему. Медведь подошел вслед за хозяином.
Кождемыр нагнулся, заглянул в лицо человека. Это не мариец. Кто же он? Может быть, враг, пришедший с оружием в руках? Человек лежал неподвижно, лицо его было окровавлено, рука крепко сжимала обнаженную саблю. Сабля не кривая, а лишь слегка изогнутая, как у русских, и одежда на раненом русская.